– Что ты наделал? – Я в сердцах громыхнула подносом об стол.

Витор с заговорщицким видом спросил:

– А ты знаешь, что там было?

Я отрицательно покачала головой. Прочитала я только первую страницу.

«Жених» поставил поднос на диван, взял кружку с кофе, пригласил сесть рядом.

Усевшись, я принялась уплетать пирожное. Стресс провоцирует обжорство. Пара таких ночей, и физическую нагрузку придется увеличить вдвое.

– На этих страницах была твоя погибель. – Витор увел у меня из-под носа одно пирожное с вишенкой сверху. – И я склонен подозревать, что о каком-то из этих заклинаний и говорила Ирэне. – Он с блаженством на лице съел вишенку.

Я подавилась, закашлялась. Витор, добрая душа, похлопал по спине.

– В смысле? – хрипло спросила я, все еще изредка покашливая.

– В смысле тебя бы как личности не стало, – пояснил «жених». – Ирэне, думаю, изначально так и планировала: занять твое тело и вытеснить твой разум.

Витор потянулся за новым пирожным, я легонько стукнула его по руке.

– Это мое, иди принеси себе сам.

Витор засмеялся и взял печенье из вазочки. На него я не претендовала.

– Ты, получается, меня как бы спас?

Он сделал вид, что размышляет.

– Получается, что так.

Я поморщилась. Быть должной Витору за спасение – последнее дело. Самое неблагодарное.

Пока я морщилась, «жених» таки урвал еще одно пирожное.

– Я заслужил, как минимум, поцелуй в качестве благодарности за мой непосильный труд. – Последние слова он произнес с полным ртом, отчего мне стало смешно.

– Эта пироженка, которую ты нагло у меня увел, и есть моя благодарность.

Спорить со мной он не стал, чем крайне меня удивил. Но думала я не об этом… Почему Витор не захотел вернуть Ирэне? Он ведь мог прямо сейчас воспользоваться теми заклинаниями, но не сделал этого…

– Почему? – Я посмотрела на Витора.

– Что «почему»? – Он поставил на стол пустую кружку.

– Почему ты, вместо того чтобы вернуть невесту, сжег возможно единственные пути к ней? – Моя кружка тоже опустела, но я не торопилась выпускать ее из рук.

Витор внимательно посмотрел на меня, словно изучал мое лицо, а я разделилась на две части. Одна часть меня хотела уйти (и я подозревала, что этого хотела именно я), а вторая часть уходить не желала. Пока я думала, чего же я сама хочу, Витор созрел для ответа.

– Вы абсолютно разные. – Он слегка склонил голову набок. – Ты лучше, намного лучше.

Не стану отнекиваться. Я бы никогда не обрекла человека на вечные муки заточения в подсознании.

– А… она тебя любила?

Любопытно, почему Ирэне сказала обратиться к Джену, а не к Витору.

– Любила или нет, доподлинно известно только самой Ирэне. – Витор поднялся с дивана, взглянул на часы. – У нас есть еще три с половиной часа, чтобы поспать.

Или три с половиной часа, чтобы поворочаться. Сомневаюсь, что смогу уснуть. Вдруг опять попаду на «встречу» с Ирэне.

– Поднос отнесешь сам. – Я взяла со стола дневник. – Все по-честному: я принесла, ты унесешь.

Витор изумленно поднял брови, мол, неожиданное заявление. Я лишь пожала плечами и вышла из комнаты.

Почему мне кажется, что холодность и жестокость Витора напускные? Оболочка, которую он создал вокруг себя. Может, изначально это была защитная реакция, а его убедили в том, что он на самом деле жесток? Говори человеку, что он свинья, и он захрюкает. Но не исключено, что я неизвестно зачем пытаюсь его оправдать.

Уснула я за тридцать минут до подъема. Сигналом будильника стал радостный писк Малены: «Бал, бал, бал!» Я хранила молчание, всем видом показывая, что еще не вернулась из страны снов. Подругу это не остановило.

– Рэне! – позвала Малена. – Рэне, ты спишь?

Я даже глаз не открыла, а она опять:

– Рэне, смотри, как мне будет лучше: так или вот так?

Мне было бы лучше просто поспать, но куда там!

В меня прилетело покрывало, и я сдалась на милость победителя.

Малена крутилась перед зеркалом, то поднимая, то опуская волосы. Собирала их на затылке, скручивала в спираль…

– Оставь распущенными. – Я, зевая, поднялась с кровати. – Классика.

– Думаешь? – Немного поразмыслив, Малена решительно тряхнула роскошной гривой: – Да, оставлю распущенными.

Мудрое решение. На самом деле хороших причесок много, но ведь мне тогда пришлось бы сидеть с подругой и оценивать их по списку, а я не любитель долгих сборов, хотя бы даже и на бал.

– Рэне, а где ты была ночью? – как бы невзначай поинтересовалась подруга, когда я натягивала платье.

Она что, когда спит, тоже все видит?

Заметив мое замешательство, Малена пояснила:

– Я просыпалась, тебя не было. – И посмотрела так, будто уверена, что ночью я занималась чем-то откровенно интимным.

– Я ходила к Витору. – А зачем врать? Ничего же не было. – Мне надо было кое-что узнать.

– Ночью? – Малена определенно мне не поверила.

– Так здесь все ночью бодрствуют. – Я таким будничным тоном это сказала, словно постоянно ночами не сплю, а гуляю по Академии.

Малена окинула меня прищуренным взглядом и вернулась к созданию своего «праздничного образа».

Бал… Я смотрела фильм «Война и мир», балы там представлялись не в лучшем свете. Показать себя, посудачить, пустить слухи, завести полезные знакомства – вот ради чего, по мнению Толстого, устраивали и посещали балы. Интересно, как балы проводятся в Радо?

Интерес интересом, а у меня есть дела поважнее. Например, сходить в библиотеку, проштудировать теорию первого курса. Еще не помешает попрактиковаться в стрельбе. Я знаю, что стрелять из лука то же, что ездить на велосипеде: один раз научился – не забудешь. Но если в моем мире больше могла пригодиться езда на велосипеде, то здесь умение метко стрелять – жизненная необходимость, ибо в противном случае могут пристрелить тебя. И не обязательно из лука.

– Ой, – Малена забегала по комнате, собирая в сумку тетради. – Опаздываем!

Лично я давно уже собралась.

– Просто кое-кто не мог оторваться от зеркала.

Малена по-детски показала мне язык и выбежала за дверь.

Для Дина старается красоту навести, не иначе. Хорошая выйдет пара. Если у них все сложится. Я подхватила свою сумку и вышла вслед за подругой. Самой подруги в коридоре не оказалось. Убежала, значит, меня бросила. И куда я теперь?

Вспомнила, что где-то в сумке лежало расписание. Еще бы найти его…