– Смело и крайне глупо явиться в пустынное место одной.

В воротах возникла громоздкая фигура – груда мышц в обтягивающей футболке. Лицо скрывала маска, судя по всему, магическая. Но голос этот я ни с каким другим не перепутаю.

Передо мной стоял Гром. Виновник всех бед. Ну, почти всех.

Давай, Лиса, сейчас или никогда.

– Что вам надо? – Вопреки страху и трясущимся коленям, вопрос прозвучал громко и четко.

Гром медленным прогулочным шагом двинулся в направлении торчащей в заборе стрелы.

– Маленькая наивная девочка решила показать свою храбрость… – насмешливо растягивая слова, проговорил он. – Глупо. Глупо и опрометчиво с твоей стороны думать, что ты сможешь одолеть меня.

Одолеть? Даже в мыслях не было. Я не настолько смелая, чтобы самой прыгать на острие меча. Я трезво оцениваю свои силы и шансы на победу. Сейчас их нет.

– Что вам от меня надо?

Хотел бы убить, давно бы это сделал.

Гром подошел к забору, стал пристально разглядывать стрелу.

– Мне нужна одна вещь…

– Кинжал?

Может, он и есть тот загадочный заказчик?

– Кинжал нужен не мне, а человеку, который находится рядом с тобой, – с явным удовольствием протянул Гром, отчего я против воли поежилась.

– Тогда что?

Сердце? Может, печень? Мало ли, свою пропил… Перед смертью не нашутишься. Но, раз ему от меня что-то надо, конкретно в данный момент о скоропостижной гибели можно не волноваться.

– Мне нужно то, чем ты дорожишь больше всего. – Гром выдернул стрелу. – Твой дневник.

– Дневник?

Он серьезно?

Все покушения только ради дневника? Я из-за него едва не погибла?! Бездна! Чертов мир! С каких пор дневник приобрел такую же ценность, как жизнь человека? Тьма темная.

– И ты мне его отдашь. А это, – Гром помахал в воздухе стрелой, – я возьму с собой. – И, оскалившись в гадкой ухмылке, добавил: – На память.

Развернулся, пошел к воротам, а я начала медленно поднимать лук. Если не убью, то хотя бы раню. На память.

– Не думай стрелять.

Словно угадав мои намерения, он остановился и обернулся.

– Ты ведь не хочешь, чтобы пострадали твои друзья и родственники, которых ты так сильно любишь?

Гадкий, ничтожный человек! Смертью моих близких мне угрожает!

Я в полнейшем бессилии опустила руки, а Гром философски заметил:

– Знаешь, что губит людей?

Я промолчала.

– Людей губит любовь в любом ее проявлении.

С этими словами он скрылся за железными воротами, а я еще долго не выходила из транса. Этот человек стоял от меня в нескольких сотнях метров. Я могла его пристрелить или хотя бы подстрелить, но не сделала ничего. Почему? Побоялась потерять тех, кого, по сути, не имела? Здешние друзья и родственники – не мои. Я их знаю без году неделя, но готова жертвовать собой ради их спасения. И кто же я? Больная или чересчур добрая? По-моему, это одно и то же.

* * *

Устроила ты мне, Ирэне, райскую жизнь. Все свое скучное существование я только и мечтала, как бы попасть в другой мир и стать мишенью для сумасшедшего. Вот уж действительно мечта на миллион.

Малена же мне голову будет откручивать медленно и с наслаждением, а к ней присоединятся все, до кого она успела донести весть о том, что я исчезла.

– Рэне! – закричала Малена, увидев меня в холле Академии. – Клянусь, я убью тебя!

Что-то слишком много желающих. Надо список составить, чтобы не запутаться.

– Все в порядке. – Я поплелась в комнату, не обращая внимания на толпящихся вокруг адептов. – Видишь – живая.

Как я и думала, Малена подняла на уши всю Академию. Из-за чего, спрашивается? Из-за того, что один псих жаждет заполучить дневник Ирэне. Но я склонна думать, что не только дневник его прельщает. Он, как любой ненормальный, может иметь своеобразное хобби. Например, коллекционировать забальзамированную печень своих жертв. Мерзко, гадко, противно. Но в духе данного мира.

– Твою бездну! – выругался Дин, вылетая из коридора напротив. – Рэне, я уже шел расчленять твоего жениха.

Значит, подумали на Витора. Вероятность смертельной угрозы с его стороны, может, и существует, но она ничтожно мала по сравнению с вероятностью умереть от рук Грома.

– Ты где была?

Я обвела взглядом притихших адептов, впечатленных пронзительным рычанием Малены.

– В коридоре будем говорить или в комнату зайдем?

Я предпочту обойтись без свидетелей, которые со временем могут стать жертвами. Пусть героизм неоправдан, эти адепты сами кого хочешь… того. Но… Да, признаюсь, хочу, чтобы все лавры достались мне одной. Какая я все-таки эгоистка.

Дин без лишних слов ухватил меня за локоть и повел в свои апартаменты. Малена вприпрыжку поскакала за нами, не забывая награждать меня фразами типа «и хватило мозгов», «надо же было додуматься», «чем ты вообще думала».

– Ты подвергла себя опасности! – Захлопнув дверь, подруга направила на меня самый строгий взгляд из своего арсенала.

Картина, висевшая рядом с выходом, грохнулась на пол.

Дин учтиво попросил Малену умерить пыл и вернуть на место картину. Та недовольно посопела, но подчинилась.

– Где ты была? – Дин пытался демонстрировать хладнокровие и здравомыслие.

Сказать правду или солгать? Любая правда лучше сладкой лжи – так нам всегда твердили. Раньше я считала такую позицию абсолютно верной, сейчас бы поспорила…

А если лгать, то что придумать? Была в туалете? В душе? Средь бела дня и именно тогда, когда декан велел мне носа из комнаты не показывать? Глупость. Так подумают друзья. И правильно сделают.

Правду скажу, суровую правду-матку.

– Я была на полигоне, – выпалила на одном дыхании.

У Малены расширились глаза, Дин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, помедлив, захлопнул его. И оба посмотрели мне за спину, где висели лук и стрелы.

Друг плавным движением положил руку мне на плечо, наклонился к уху и тихо спросил:

– Именно тогда, когда по Академии ходит предполагаемый преступник, ты решила пострелять из лука, да?

Я запоздало кивнула.

– Просто решила потренироваться?

Я еще раз кивнула, как в замедленной съемке.

– Дорогая моя Рэне, – Дин наклонился еще ближе, – рассказывай все, что было. Всё!

Говорить правду мне расхотелось. Я красноречиво помолчала с задумчивым видом.

Малена и Дин терпеливо ждали, когда я начну. А я не спешила.