– Из другого социального слоя. Алек засмеялся:

– В наше время для всего нашли политкорректные термины.

Она вновь взглянула на него и заметила застывшую в его глазах обеспокоенность.

– Неужели ты действительно настолько их стыдишься?

– Если в двух словах, то... – Он сдвинул брови. – Да, черт возьми!

– Во-первых, это уже три слова, а во-вторых, я впервые слышу, как ты ругаешься.

– Я просто продемонстрировал свои корни.

– Я, между прочим, тоже ругаюсь.

– У тебя это забавная особенность характера. А моя семья разговаривает с помощью ругательств.

– Знаешь, если ты серьезно говоришь о нашей женитьбе, мне все равно в конце концов придется с ними познакомиться. Так, может быть, лучше сразу посмотреть, как я буду на них реагировать?

– Хорошая мысль. – Алек шумно вздохнул. – Я позвоню маме и скажу, чтобы они ждали нас в субботу к ленчу. Надеюсь, ты любишь барбекю?

– Обожаю.

В жизни нет легких дорог.

«Как сделать свою жизнь идеальной»

– Давай, Бадди! Гуляй, парень! – Алек спустил пса с поводка, и Бадди помчался по открытому полю за передвижным домом родителей Алека. Пес пронесся в высокой траве, мелькнул возле стоящего на кирпичах ржавого пикапа и со счастливым лаем метнулся к бежавшему неподалеку ручью. – Ну слава Богу, хоть один из нас повеселится.

– Похоже, он просто счастлив, – улыбнувшись, сказала Кристин, наблюдая, как Бадди носится по кругу, а его золотистая шерсть играет в солнечном свете.

Неторопливо следуя за собакой, Алек поглядывал на Кристин, пытаясь разгадать, о чем она думает. Но ничего, кроме умиротворения и радости, с которыми она наблюдала за шалостями Бадди, не читалось на ее лице.

– Знаешь, если ты это скажешь, то я пойму все правильно.

– Скажу что? – Она посмотрела на него с недоумением.

Алек бросил взгляд на прицеп, в котором жили его родители, на провисший брезентовый навес, на некогда белые, а теперь проржавевшие стены фургона.

– Скажешь, что они действительно такие ужасные, как ты себе и представляла. Возможно, даже хуже.

Этот день превратился в серию каких-то стоп-кадров, четко обозначивших причины, по которым Алеку так не хотелось приезжать сюда. Он подвигал плечами в тщетной попытке расслабиться.

– На самом деле, – Кристин взяла его под руку, – они не такие ужасные, как ты их описывал. И ты, кстати, не говорил, что твой брат и сестра такие красавцы. Боже мой! – Она с притворным ужасом оглянулась на фургон. – Твой брат одной своей потрясающей улыбкой может без труда соблазнить любую женщину.

Алек рассмеялся в ответ на слова Кристин и произнес, намеренно утрируя свой техасский акцент:

– Да, одно можно с уверенностью утверждать о Хантерах. Возможно, они нужны этому миру, как титьки хряку, но они умеют делать красивых детей.

– Прекрати. – Кристин шутливо шлепнула его.

– Правда, – настаивал Алек. – Ты ведь видела детей моей сестры.

– Они прелестны, – подтвердила Кристин.

Он только удивленно раскрыл глаза, сообразив, что она тактично опустила тот факт, что это были плохо воспитанные, практически неуправляемые дети, которые носились и вопили в течение всего ленча. Естественно, сестра криком и угрозами пыталась угомонить их, но все было без толку, потому что ребятня совершенно не боялась матери.

Когда Алек смотрел на Кристин и на сестру, сидевших за одним столом в тесной, беспорядочно загроможденной столовой, он видел разительный контраст между ними. Обе высокие красивые блондинки, но его сестра резкая, грубая, нетерпимая, и к тому же самовлюбленная.

То, что с момента их прибытия Кристин держалась очень доброжелательно, заставило его осознать, что его привлекала в ней не только и главным образом не столько внешняя красота, а то, что скрывалось под внешней оболочкой: умная, образованная женщина, терпимая, утонченная и в то же время хулиганисто-остроумная – женщина, которая не переставала удивлять и восхищать его. Иногда в ее голосе проскальзывали нотки самосомнения, и это трогало его до глубины души. Ну разве можно ее не любить?

– По-моему, ты говорил, что у твоего брата тоже есть дети?

– О да. – Алек презрительно фыркнул. – Судя по фотографиям, которые присылала мне мама, могу поклясться, что пятеро ребятишек Дуайта самые красивые и самые несносные негодники, каких только можно представить. Вероятно, такие же несносные, как дети Клары.

– Пятеро? – От удивления Кристин даже остановилась. Она стояла на залитом солнцем поле и смотрела на Алека.

– Плюс две бывшие жены, – добавил он. – Между вторым и третьим ребенком только шесть месяцев разницы.

– Ничего себе! – Кристин удивленно подняла бровь.

– Да. – Алек с раздражением покачал головой. – Конечно, «это не его вина». Женщины вешаются ему на шею каждый раз, когда он переступает порог бара, и «что ему остается делать»?

Она постучала пальцем по его губам.

– Это просто совет, но он мог бы попробовать не ходить в бары, когда дома его ждут беременная жена и ребенок.

– Ты думаешь? – сухо спросил Алек.

Бадди подлетел к ним и залаял, требуя, чтобы они не отставали. Алек и Кристин подчинились и вошли в прохладную тень деревьев, растущих вдоль берега неторопливого мутного ручья. Алек огляделся вокруг и нахмурился:

– В детстве это было мое любимое место, правда, тогда оно было намного симпатичнее.

– Ты живешь в горах уже одиннадцать лет. А на их фоне многие старые местечки тускнеют.

– Верно. – Алек следил, как Бадди входит в воду, ставя на повестку дня этого вечера слово «купание». – К тому же я убирал мусор, который скапливается по берегам после каждого дождя. Естественно, никто этим не стал заниматься после моего отъезда.

Оглянувшись на трейлер, он почувствовал, как в нем нарастает раздражение.

– Но почему меня это удивляет? Если отец давно уже не может поднять свою ленивую задницу, чтобы заделать дыру в крыше, так неужели он станет убирать мусор на берегу ручья? Ох, простите меня, он не ленив. У него просто «проблемы со спиной». Вот почему уже двадцать лет он не может работать на стройке. Господи, но ведь брат тоже работает на строительстве. Почему же он не может посвятить один день починке этой дурацкой крыши?

– Сапожник без сапог? – не то спросила, не то констатировала Кристин.

– Черт с ними. – Алек посмотрел на навес, под которым, как и много лет назад, стоял все тот же допотопный, промятый и полуразвалившийся диван, сидя на котором люди лениво потягивали пиво и смотрели на проезжающие по магистрали машины. – Думаю, что когда я перееду в Техас, мне придется приехать и самому кое-что здесь отремонтировать. Ради мамы. Если бы это касалось только отца, пусть бы он валялся на кровати и на него бы продолжало лить, но мама работает и она не заслуживает того, чтобы возвращаться в дом, где протекает крыша.