– Крис, один вопрос, прежде чем мы войдем в дом.

– Какой?

– Ты ведь понимаешь, что я никогда не смогу обеспечить такой уровень жизни? А если бы даже и смог, то не захотел бы.

– На самом деле это не так, но по крайней мере мы пришли к единому мнению в том, что касается второй части.

– И что это должно значить?

– Алек, – в ее голосе слышалось раздражение, – как только мы поженимся, все мое станет твоим, и наоборот.

Его вдруг неожиданно осенило, что, возможно, она-то сможет себе позволить жить так. Если не сейчас, то когда-нибудь в будущем. Он знал, что она из обеспеченной семьи, но одно дело – знать, и совсем другое – увидеть своими глазами. Господи, да ведь у нее, вероятно, есть доверительные средства и паи в различных фондах и самые различные накопительные счета, которые плодятся как кролики?!

Даже если Кристин и не захочет так жить, ей захочется иметь гораздо лучший дом, чем может позволить себе парамедик.

Она достала из сумочки бутылочку с пилюлями и вытряхнула на ладонь маленькую белую капсулу.

– Что это? – спросил Алек, нахмурившись. Кристин забросила в рот таблетку и, не запивая, проглотила ее.

– Так, кое-что, что поможет мне пережить этот вечер без гипервентиляции.

– Успокоительное? – Узелки в желудке у него затянулись сильнее. – Тебе нужен транквилизатор, чтобы представить меня своим родителям?

– Алек... – Кристин тяжело вздохнула. – Я сейчас на грани полноценного приступа паники, только, пожалуйста, не принимай это на свой счет. Это не первый вечер, когда мне нужна помощь, чтобы выдержать вечер в семейном кругу.

– Эй! – Тревога Алека возросла еще больше, когда он взял Кристин за руку. – Посмотри на меня.

Когда она повернулась к нему, он увидел, что ее глаза открыты так же широко, как и во время их первых поездок на подъемнике.

– Почему мы сидим здесь?

– Потому что мы все равно уже опоздали.

– Я знаю, но поговори со мной. – Он придвинулся к ней. – Ты боишься представлять меня своей семье?

– Нет, – ответила Кристин решительно.

– Скажи мне правду, Крис, пожалуйста.

– Я не знаю. – Она потерла лоб. – Возможно, но дело здесь не в тебе. Это трудно объяснить. Я просто...

– Что?

– Я хочу, чтобы они уважали мое решение и радовались за меня. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Радовались, видя, что ты делаешь меня счастливой. Что ты идеально мне подходишь, даже... – Она умолкла.

– Даже несмотря на то, что я не соответствую их требованиям.

– Я этого не сказала. – Кристин отвела взгляд. – Давай прекратим этот разговор, ладно? Потому что все, что я говорю, я говорю неправильно. Пойдем в дом и покончим с этим делом.

– Хорошо. Но сначала... – Алек обнял ее свободной рукой и поцеловал долгим, страстным поцелуем. Потом отстранился и строго посмотрел ей в глаза – Я люблю тебя. Ты это понимаешь?

Она устало опустила плечи.

– Я тоже тебя люблю.

Почему ему послышалось зловещее «но» в конце фразы? Алек слегка встряхнул девушку.

– Я женюсь на тебе, а не на них. И меня волнует только твое мнение.

– Ты действительно делаешь меня счастливой. Еще одно молчаливое «но» повисло между ними. Алек решил не обращать на это внимания. Пока не обращать.

– Ну ладно. Тогда смело отправляемся в клетку со львами.

Он вышел из машины и подождал, пока Кристин подойдет к нему. Она одернула короткое нарядное платье серо-жемчужного цвета и пригладила волосы, которые закрутила узлом на затылке. Они прошли мимо боковой двери и направились по дорожке, окаймленной цветочным бордюром, к внушительному парадному входу. Алек нахмурился, когда Кристин позвонила в дверь, вместо того чтобы просто войти в дом.

– Ты звонишь в дверь, когда приходишь к родителям?

– Алек, это не рядовой визит.

Вот уже в третий раз за последние пять минут она начинала фразу, произнося его имя слегка раздраженным тоном. Но она нервничает, поэтому стоит сделать скидку. А может, нет, раздумывал Алек, в то время как Кристин туже затягивала ему галстук и разглаживала лацканы пиджака.

– Это обед в честь нашей помолвки, и нам нужно, чтобы он прошел хорошо.

– Ну конечно. – Алек подавил порыв ослабить узел галстука.

Невысокая темноволосая женщина в переднике горничной открыла дверь и, поздоровавшись, предложила им войти. – Добрый вечер, Роза. Алек осторожно оглядывал холл. От покрытой мрамором площадки размером с акр высоко вверх уходили стены. Сводчатые проемы поддерживались каменными колоннами, а на второй этаж вела изогнутая лестница с необычными перилами. У Алека было ощущение, что он вошел в какую-то старинную итальянскую виллу, в которой проводит лето какой-нибудь принц. Так говорят богачи. Они не посещают места, они проводят там лето.

– Мои родители в берлоге?

– Si. – Женщина кивнула, с любопытством глядя на Алека.

– Роза, это Алек Хантер, мой жених. Алек, это Роза.

– Рад познакомиться. – Он смущенно пошевелил рукой, не уверенный, что они должны обменяться рукопожатием. Что нужно делать в соответствии с правилами хорошего тона, когда тебя знакомят с горничной?

Женщина широко улыбнулась в ответ, ничего не сказала, но вид у нее был довольный. Ну, хоть служанка его одобрила.

– Готов? – Кристин взяла его под руку.

– Показывай дорогу.

Они прошли через парадную столовую, где в честь их помолвки был накрыт стол для праздничного обеда. Контрастируя с массивным темным столом, интерьер сверкал белым, золотым и серебряным. Когда они прошли еще один акр мрамора, до Алека донеслись гул мужских голосов и тихие звуки классической музыки. Наконец они достигли сводчатого проема, ведущего в «берлогу».

Алек остановился, а Кристин поспешила вперед, чтобы поздороваться с двумя женщинами, сидящими на обитом красным с золотом диване. Отец и брат Кристин стояли перед большим окном, из которого открывался вид на заднюю часть сада. Стоя лицом друг к другу, они выглядели словно зеркальные отражения: оба в серых костюмах, оба держали в руках стаканы с виски, в которых плавал уже порядком подтаявший лед.

– Привет, мама.

– Кристин. Наконец-то.

С остальными членами семейства Алек уже встречался, а вот мать Кристин он видел впервые. Женщина грациозно поднялась, на ней был шелковый брючный костюм, больше походивший на сверхмодную пижаму, но стоивший, вероятно, целое состояние.

Кристин поцеловала мать в щеку.

– Прости, мы опоздали.

– Ты всегда опаздываешь.

Миссис Эштон повернулась к Алеку. Она была так же красива, как Кристин: такие же серые глаза, точеные скулы и даже тот же надменный вид, который так хорошо умела принимать Кристин. Однако у матери не было лежащего в основе всего этого чувства юмора, которое смягчало этот вид и даже делало его забавным.