Он говорил так, словно жизнь Захара — пустячок, детскаяигрушка. Дронго подумал, что полковник не играет в злодея. Для негодействительно жизнь человеческая ничего не стоила. Кочиевский налил себе ещестакан минеральной воды и залпом выпил его.

— А теперь я перейду к главному, — сказал он. — Вы считаете,что, сотрудничая с Романенко, вы боретесь за правое дело. Я даже могу сказатьвам, что именно говорил вам Всеволод Борисович, вводя в курс столь сложного иважного дела. Но, поймите меня, вы романтик умный, а он глупый романтик. Исудьба так распорядилась, что вы должны были встретиться. Романенко искреннеубежден, что, найдя Труфилова, он выполнит свой прокурорский долг. На самом жеделе это далеко не так.

Полковник улыбнулся. Дронго смотрел на него, ожидаяпродолжения разговора.

— Романенко используют в этой игре, — пояснил, кривя рот вулыбке, Кочиевский, — используют точно так же, как и вас. Это иллюзия, что высражаетесь за правое дело. В этом деле вообще нет ангелов. Битва идет не междуБогом и Антихристом, а между двумя Антихристами. Никто даже не заметил, что Богдавно исчез. Остались только Антихристы.

— Теперь вы решили богохульничать, — заметил Дронго, — небоитесь, что Бог вас накажет?

— Я атеист. Убежденный материалист. В моем возрасте трудноменять взгляды. Что же касается Бога, то я его не боюсь даже теоретически. Явнимательно читал Библию, христианское учение об Апокалипсисе. Рано или поздноХристос все равно проиграет сражение Антихристу — так сказано в Библии. Так кчему трепыхаться, если христианство признает неизбежность конечной победы зла.

Может, нас и создали по бесовскому образу и подобию, чтобымы показали всем живым существам, населяющим Вселенную, как не надо жить. И всянаша кровавая история — это, возможно, история о том, каким не надо бытьЧеловеку, разумному существу. Вы об этом не думали, Дронго? Если мы некоеучебное пособие в руках высших сил, созданное лишь для эксперимента, — закончилКочиевский, — то наша участь предрешена, торжество Антихриста неизбежно.

— И вы можете назвать фамилию вашего Антихриста? — спросилДронго.

— Смешно, — снова криво усмехнулся Кочиевский, — оченьсмешно. Ценю ваши остроумные замечания. Но дело не в конкретных фамилиях. Делов Дмитрии Труфилове, бывшем подполковнике ГРУ, который исчез где-то в Европе икоторого вы хотите найти до двенадцатого мая. Так?

— Возможно. Зачем же спрашивать о том, что вы прекраснознаете?

— Я хочу уточнить наши позиции. Если вы сумеете каким-точудом найти Труфилова, в чем лично я, простите, сомневаюсь, то вы должны будетепривезти его в Москву и заставить дать показания против Чиряева. Только в этомслучае германский суд выдаст Чиряева российской прокуратуре. И только в этомслучае Романенко сможет раскрутить цепочку от заместителя министра Ахметова ивыше. Но у него ничего не получится. Все равно цепочка оборвется. Дело в том,что милейшего Всеволода Борисовича используют в этой игре втемную. Речь идет одвух известных в нашей стране политиках, о самых известных, если хотите. Настороне одного — банки, деньги, нефтяные компании, средства массовойинформации. У другого — тоже деньги, плюс власть, все правоохранительныеорганы, машина государственного аппарата. Они примерно равны по мощи. Но именнов деле Ахметова им захотелось потягаться.

Труфилов всего лишь мелкая сошка, но, зацепившись за него,можно раскрутить очень многих чиновников. И от незначительной, в общем-то,фигуры Труфилова сегодня зависит, кто из наших «антихристов» победит. ВашРоманенко всего лишь подставная фигура в этой игре. Вот, собственно, и все. Недумайте, что вы играете на стороне добра. Это ерунда. Существует только выбориз двух зол. Но лично у вас может и не быть никакого выбора. Мы даем вам оченьбольшую сумму денег и предлагаем выйти из игры. Скажем, уехать куда-нибудь наГавайи до двенадцатого мая. Мы оплатим все ваши расходы. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — вздохнул Дронго, — Всеволод Борисович искреннесчитает, что служит закону. Он может огорчиться, если узнает о моемпредательстве.

— О чем вы? — не понял Кочиевский.

— Может быть, вы и правы, и действительно, существует выборлишь между двух зол. Но я не меняю сторону, за которую играю. И не потому, чтоодна сторона мне нравится больше, чем другая. Вы сами сказали, что мы сРоманенко два романтика. Значит, нас уже двое. А это коллектив. Если к намприсоединится третий, то потом, возможно, появятся четвертый и пятый, и такдалее. Кто-то должен оставаться в мире честным и порядочным человеком. Вам это,Кочиевский, трудно понять. Но существуют, кроме материальных, такие ценности,как совесть, честь, вера…

— Я думал, вы серьезный человек, — нахмурился полковник, — авы, оказывается, демагог.

— Это не демагогия. Это закон равновесия. Злу противостоитдобро.

Может, поэтому в несовершенный мир людей пришел Христос. Ивсегда должна оставаться надежда, что силы добра победят мрак и хаос зла.

— Так, — мрачно подвел итог Кочиевский, — теперь я знаю вашуточку зрения. Но вы не узнали мою. Вы даже не представляете, сколько мы вамготовы предложить. Вы можете стать очень обеспеченным человеком. Это же глупо,Дронго.

Да при вашей опасной профессии вы в любой момент можетестать инвалидом.

— Значит, буду лечиться в государственной больничке, —упрямо сцепил зубы Дронго, — но все-таки попытаюсь с вами побороться.

— Вы будете бороться не со мной, — поднял кверху палецполковник, — против вас выступят такие силы, такие… одним словом — они васраздавят.

Раздавят, несмотря на все ваши способности, хитрость иловкость. Нельзя в одиночку противостоять такой армаде.

— Если вы захотели меня купить, значит, вы меня опасаетесь.А это уже свидетельство вашей неуверенности, Кочиевский. Или я не прав?

— До свидания, — полковник вскочил со своего места. — Вы ещепожалеете о своем решении, — прохрипел он, — но у вас не будет ни одного шанса.Вы слышите, ни единого.

Дронго качнулся на стуле и медленно поднялся во весь свойбольшой рост.

Полковник был ему до плеча. Кочиевский нервно закусил губу.

— Полковник, — проговорил с высоты своего роста Дронго, —игра только началась. Я играю своими фигурами, за вас делают ходы другие люди.Учтите, что в ответственный момент они могут подменить фигуру.

Кочиевский повернулся, ругнулся сквозь зубы и направился квыходу. Не проронив больше ни слова, он спустился по лестнице в общий зал,кивая на ходу своим охранникам. Через несколько минут от ресторана отъехали триавтомобиля.

Уже в салоне своего «Мерседеса» полковник Кочиевский спросилу сидевшего впереди начальника охраны: