Дорогая Лапочка!

Я завистлива. Завидую успешным коллегам (я писатель-беллетрист). Завидую даже тогда, когда люблю их, или они мне нравятся, или просто уважаю их. Порой изображаю радость, если мои друзья-писатели получают добрые вести, но на самом деле у меня возникает ощущение, что я проглотила ложку серной кислоты. И несколько дней после этого не нахожу себе места, с грустью думая: «Почему это не я?»

Так почему же это не я, Лапочка? Мне тридцать один год. Я написала роман, который сейчас правлю заново и одновременно ищу агента (поиск оказался труднее, чем мне представлялось). Я получила первоклассное образование – диплом бакалавра в одном престижном университете и степень магистра в другом, не менее престижном. Несколько человек из моего социального и литературного окружения заключили договоры с шестизначным гонораром, о котором я могу лишь мечтать. Среди них есть конченые придурки, так что я не испытываю чувства вины, завидуя их удаче, но другие – хорошие люди, к которым я питаю симпатию и уважение. А хуже всего то, что среди счастливчиков есть женщина, которую я считаю одной из своих ближайших подруг.

Мне тошно от того, что я не радуюсь их успеху, особенно когда речь идет о моей близкой подруге; но с этим ничего не поделать. Когда я думаю об их успехах, это лишь напоминает мне о собственной несостоятельности. Но и это еще не все: их литературная востребованность причиняет мне боль. Когда мои друзья-писатели терпят фиаско (например, получают отказы от агентов или издательств), признаю, мне удается немного воспрянуть духом. Это чувство – скорее облегчение, чем злорадство: помнишь старую поговорку о том, что беда беде радуется? Я не то чтобы действительно желаю зла другим, но и не желаю им добра от всей души.

Знаю, зависть делает меня низким, ужасным человеком. Мне следовало быть благодарной хотя бы за то, что у меня есть достойная работа, которая дает мне время для творчества, добрые друзья, замечательные родители, которые поддерживают меня как эмоционально, так и финансово (они оплатили мое обучение в университетах и вообще всячески мне помогают), и в целом прекрасная жизнь. Но я никак не могу сосредоточиться на этих радостях, когда слышу новости о том, что очередной мой друг, знакомый или бывший сокурсник продал книгу за столько-то тысяч долларов.

Как мне справиться с этим, Лапочка? Может быть, зависть – просто одна из составляющих жизни писателя? Испытывают ли другие те же чувства, что и я, хоть и притворяются, что это не так? Можно ли избавиться от этих негативных эмоций и испытывать иные, позитивные, слыша чудесные новости об успехах других? Пожалуйста, поговори со мной о зависти. Я не хочу, чтобы она правила моей жизнью, – по крайней мере, если она будет ею править, хотелось бы знать, что она управляет (тайно) и жизнью всех остальных.

Дорогая Ужасная Завистница!

Все мы внутри – варвары. Все мы хотим быть избранными, любимыми, востребованными. Нет ни одного человека среди тех, кто это читает, который в тот или иной момент не думал бы подспудно – почему не я? – когда что-то хорошее случается с кем-то другим. Но это не означает, что ты должна позволять этому тихому голоску править своей жизнью. Это означает, что у тебя есть работа, которую надо делать.

Прежде чем углубляться в эту тему, давай обсудим предмет речи. Мы говорим не о книгах. Мы говорим об авторских договорах. Ты ведь знаешь, что это не одно и то же, верно? Первое – это искусство, которое ты создаешь, долго и упорно вкалывая как проклятая. Второе – это то, как рынок реагирует на твои творения. Писатель заключает договор на книгу, которая: а) нравится редактору; и б) по мнению издателя, придется по вкусу читателям. Тираж, который устанавливает издатель, широко варьируется. Количество экземпляров практически не связано с качеством книги, оно, скорее, продиктовано литературным стилем, сюжетом и жанром. Тираж определяет сумму гонорара в авторском договоре, которая имеет непосредственное отношение к ресурсам издательства, желающего опубликовать твою книгу. Крупные издательства могут выдавать своим авторам шестизначные авансы за книги, которые, как предполагают издатели, разойдутся большим тиражом. Мелкие издательства не могут позволить себе такой роскоши. Опять же, это никак не связано с качеством публикуемых книг.

Должна обратить внимание на эти факты с самого начала, потому что, судя по письму, ты смешиваешь два понятия – книгу и авторский договор. Это разные вещи. Сфера твоей ответственности – это книга. Неподвластная тебе сфера издательской ответственности – заключение авторского договора. Ты могла бы написать сногсшибательно великолепную книгу стихов, и никто не предложил бы тебе двести тысяч долларов за ее публикацию. Ты могла бы написать сногсшибательно великолепный роман и, возможно, получить эту сумму. Или не получить.

Все это я говорю к тому, что первое, чем тебе нужно заняться, – это преодоление себя, Ужасная Завистница. Если ты – писатель, значение имеет только творческая работа: никакое количество серной кислоты в твоем желудке из-за того, кто и сколько заработал на написанной им книге, не поможет продвинуться в твоем деле. Твое дело – написать отличную книгу, а потом написать другую отличную книгу – и продолжать писать столько отличных книг, сколько в твоих силах. Это твое единственное дело. А не заключение договора с шестизначным гонораром. Я говорю о различии между искусством и деньгами, между творчеством и коммерцией. Это прекрасно и важно – получать деньги за создание произведения искусства. Издатели, доносящие плоды нашего творчества до читателей, – важнейшая составляющая литературной работы. Но наша непосредственная задача – и твоя, и моя – сочинение книг. Это может повлечь за собой заключение авторских договоров с шестизначными гонорарами – по причинам, которые я изложила выше. А может и не повлечь.

Знаешь, что я делаю, когда меня душит зависть? Я приказываю себе не завидовать – затыкаю голосок, твердящий «почему не я?», и заменяю его другим, который внушает мне: «не дури». Все действительно предельно просто. Перестать быть завистником можно, лишь перестав быть завистником. Когда чувствуешь себя ужасно, потому что кто-то получил вожделенное, но не ты, принуждай себя вспоминать, сколь многое тебе дано. Вспоминать, что чужие успехи совершенно не влияют на твой собственный успех. Вспоминать, что чудесное событие случилось с кем-то из твоих коллег-литераторов; и может быть, если ты будешь продолжать работать и тебе повезет, что-то столь же чудесное когда-нибудь случится и с тобой.

А если заглушить зависть не удается, то ее нужно задушить. По-настоящему. Не позволяешь себе об этом думать. В кроличьей норе твоей озлобленности нет ничего съедобного, кроме собственного отчаявшегося сердца. Твоя зависть проглотит тебя, если ты ей это позволишь. Твое письмо показывает, что пиршество началось. Зависть разрушает твое счастье, отвлекает от истинного предназначения и превращает тебя в плохую подругу.

Ты упоминаешь женщину, которая недавно заключила выгодный авторский договор, называя ее одной из самых своих близких подруг? Она видела, что твоя радость неискренна. Она знала это, даже если убедила себя в обратном или пыталась истолковать исходящие от тебя притворные флюиды по поводу хороших новостей в твою пользу. Нельзя подделать любовь и великодушие: они либо есть, либо их нет. Тот факт, что человек, к которому ты, по собственному признанию, глубоко неравнодушна, поделился с тобой превосходным событием в своей жизни, а тебе пришлось изображать радость, вызывает гораздо большее отвращение, чем тот факт, что ты еще не заключила договор с пяти- или шестизначной суммой, какую, как тебе кажется, заслуживаешь. И если ты хочешь, чтобы у тебя была настоящая, истинная, глубокая, неподдельная, удовлетворительная, потрясающая, праведная жизнь, я советую в первую очередь освободиться от этого дерьма.