Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всю ночь я просидела, сжимая в руках телефон. Неизвестность походила на пытку, и в то же время я боялась, что раздастся звонок и…
Неожиданно по квартире пронеслась трель. Я вздрогнула. Сердце подскочило к горлу, пальцы мгновенно занемели. Если Тина решила приехать, это значит…
— Это ничего не значит, — попыталась я убедить саму себя.
Коснувшись ручки двери, я опять замерла. Сделала судорожный вдох, словно перед прыжком в холодную воду и провернула ключ.
— Простите… — вместо Кристины на пороге стоял высокий молодой человек с коробкой в руках.
Запоздало я подумала, что сперва нужно было посмотреть в глазок. Но эта ночь вымотала меня, как ни одна до неё. Нервная дрожь сменялась ненормальным апатичным спокойствием и снова дрожью, граничащей с истерикой.
— Вы Марин?
— Марин… — повторила я едва слышно.
Руки задрожали сильнее. Больше ничего не сказав, мужчина отдал мне коробку. Что закрыла дверь, я поняла только, когда услышала хлопок. Марин…
Бросилась к постели и, не помня себя, принялась развязывать стягивающую посылку ленту.
— Что… — отбросив крышку, увидела лежащий на чёрном бархате тюльпан. Заколка и то самое платье, в котором я была в вечер нашей первой с Марчелло встречи. Провела кончиками пальцев по бархату. Меня колотило, в груди всё сжалось до боли, к глазам подступили слёзы.
Непослушными пальцами я принялась доставать платье. Только взяла его, услышала, как о дно коробки что-то стукнулось. Серебряная пуля, а рядом обрывок сигаретной пачки с выведенными на нём твёрдым мужским почерком словами:
«Это твоя путёвка в жизнь. Используй её. Николай Марчелло».
— Николай Марчелло, — перечитала я подпись на короткой записке и сняла с пули колпачок. Это была флеш-карта. На самом дне коробки лежал заверенный лист с подписью. Достала и, сжимая в кулаке флешку, пробежала взглядом по строкам. Разрешение на использование. На публикацию в СМИ и полное эксклюзивное право. Ровно месяц… Нет, месяц и один день.
Включив ноутбук, я вставила флешку в разъём, готовая ко всему. Если Николай прислал мне всё это, он…
— Нет, — щёлкнула по единственному файлу.
Откуда-то появилась уверенность, что мы ещё встретимся. Ничего не закончилось. И эта коробка… Это не прощальный подарок. Это только начало.
Ожидавшая, что интервью будет в формате аудио, я не сразу решилась нажать на кнопку воспроизведения видео. Мастерская, застывший рядом с небольшим подиумом деревянный манекен… И Ник.
— Так не бывает, — обратилась я к нему. Слёзы сдавливали горло, а когда картинка ожила, навернулись на глаза.
— Здравствуй, Марин, — он усмехнулся уголком губ. — Если ты думала, что я отказался от своей части соглашения — ты ошибаешься. Но учти… Это будет долгая история.
Он взял пачку со стола, но не закурил. Сидя на краю стола, ударил ребром по колену и встал. В кадре мелькнула собака. Камера выхватывала только угол комнаты, но я знала, что там, в другом углу, стоит кресло. Помнила… Помнила всё.
— Для начала скажу: меня зовут Николай. Николай Марчелло. Как ты уже знаешь, наша с братом мама родилась в России, отсюда и имена. Николай и Виктор, — новая усмешка. — Отец настаивал на том, чтобы назвать нас по-своему, но мама не согласилась.
Немного он рассказал о родителях, о прошедшем в пригороде Милана детстве и школе. О любви к русской кухне и старому диско, о ретро и спортивных автомобилях… Немного того, что было частью его самого, и к чему я, живя в его доме, прикасалась каждый день. Историю о кукле с фиалковыми глазами и первом сшитом для неё платье.
— Я должен был унаследовать семейное дело, — он потрепал собаку по голове, посмотрел в сторону и поднялся на подиум. — Мой прадед открыл пекарню больше сотни лет назад. С тех пор поменялось многое. Но мой отец всё так же продолжает заниматься своим делом. Помнишь печенье с орехами? — взгляд сквозь монитор прямо на меня. — Думала, это дело рук горничной? Я не только способен шить, Марин, нет…
Я всхлипнула, прижала ладонь к губам. Мрачный дьявол с кривой усмешкой на жёстких губах. Захотелось дотронуться до него, провести пальцами по волосам и сказать, что я знаю. Знаю, что он может всё. Даже больше, чем всё. Захотелось вдохнуть запах дорогих сигарилл и едва уловимый — его туалетной воды. Дотронуться до волос.
— Но это дело моего отца, — продолжил Ник. — Не моё.
Он стремительно поднялся на подиум. На манекен была накинута ткань, лицо Николая скрыла тень.
— Мы с братом начинали вместе. Признаться, я всегда считал его куда талантливее, чем себя самого и хотел, чтобы весь проклятый мир увидел это. И мир увидел, Марин.
Взяв со стола несколько толстых папок, он показал образцы первых моделей, за ними — более поздние. Весь путь молодого дизайнера, шаг за шагом взошедшего на вершину славы. Говоря, он вспоминал детали, времена года, имена… Множество имён и деталей. Я слушала его и понимала, чтобы ничего не упустить, мне нужно пересмотреть интервью не раз и не два. Потому что сейчас я слушала его. Николая Марчелло, а не интервью. Я вслушивалась в слова, произносимые не гением, а мужчиной, которому отдала сердце. Не потому, что он потребовал этого, а потому, что не могла иначе.
— Та коллекция имела грандиозный успех, — эскизов, которые он ещё не показал, становилось всё меньше.
Глядя на рисунки, я вспоминала идущих по подиумам моделей. Осень, зима, лето… Коричневое платье с поясом, брючный костюм, в котором потом появилась на одном из выступлений мужа первая леди Америки…
— Мы работали над ней несколько месяцев. У Виктора всегда было полно идей, — он задумчиво посмотрел сквозь пространство в никуда. — Всегда… Он не видел границ. Тогда мне казалось, что это отличает нас. На самом деле, всё было не совсем так. И с той коллекцией
