– Ах, Ари. Я рожден на тонком льду.

Вау. Продолжит в таком духе, и наше свидание с немалой долей вероятности закончится клинком у него в сердце… или начнется… или то и другое. Как назло, сейчас он обладал большей властью. Поэтому, скрипнув зубами, я вложила свою ладонь в его. По меньшей мере хотела так сделать, прежде чем Люциан перехватил мое запястье до того, как я успела бы дотронуться до Бела. Он держал мягко, но решительно. Брахион привлек меня к себе, положил мою руку себе на шею, и я утонула в его зеленых глазах.

«Позволишь мне сделать это для тебя?» – попросил он, непривычно помедлив. Дистанция между нами сократилась сама собой, когда его пальцы сомкнулись сзади у меня на талии. Я чувствовала, как летний шторм ласкал мою кожу – готовый унести меня за собой.

«Ты уверен?» – Его магия на моей коже и искры между нами казались сейчас не самой целесообразной комбинацией. Может, ему и стало легче держать себя в руках, но о себе я того же сказать не могла. И выбор одежды быстро обернется катастрофой. А последнее, в чем мы сейчас нуждались, – это очередная беда с землетрясениями и разбитыми стеклами перед носом у наших новых союзников.

«Доверься мне, малышка, у меня все под контролем, – шепнул он мне. – Просто нелестные мысли остальных сводят меня с ума. Знаю, что не должен придавать им значения. Но каждый раз, когда дело касается тебя, во мне просыпается неандерталец, которому потом непременно нужно продемонстрировать всем, что ты принадлежишь мне. – Его губы нежно скользнули по моим, похищая мое дыхание и рассудок. – Скажи мне кто-нибудь еще недавно, что у меня есть склонность к хвастовству, я бы засомневался…»

Я улыбнулась и запустила пальцы в его мягкие локоны. Мой собственный внутренний неандерталец придерживался того же мнения. Пусть Мирабель хоть захлебнется своей надменностью.

«Тогда покажи, на что ты способен. Я буду разочарована, если они все сейчас же не разинут рты».

Люциана не пришлось просить дважды. Вместе с тем я пробудила неукротимую стихию, которая теперь завоевывала мои губы, пока каждая частичка тела не начала вибрировать. По коже прошла волна невероятного жара. Кофта на мне превращалась во что-то другое. Появившийся материал ощущался как тысяча прикосновений одновременно. Колени ослабели, но Люциан держал крепко. Сущность билась за ментальными стенами, но Люциан ее усмирил. Заговорила совесть, но Люциан заставил меня забыть о ней. Он всегда рядом, владел собой, владел мной, владел ситуацией. Его сила была подавляющей. Как освобождение. В тот же момент я осознала, как сильно мне хотелось отпустить себя.

– Думаю, мы уже всё поняли, – окликнул нас Бел, и было буквально слышно, как он закатил глаза.

Люциан разорвал поцелуй, но продолжал держать меня в объятиях. За что мне стоило его поблагодарить, поскольку в противном случае я бы шла по внутреннему двору замка, пошатываясь, как пьяная.

– Хорошо, – подозрительно тихо ответил он. О своих правах он заявил довольно прозрачно.

Люциан бережно меня отпустил, при этом его ладони погладили мою голую спину, вызывая на ней крошечные удары тока.

Момент!

Опустив глаза, я обнаружила, что одета в сапоги, темные легинсы и черное шелковое платье до колен. Просто, удобно и подходило под любой вариант, какой только мог придумать Бел. И… очевидно, на спине у платья имелся глубокий вырез, который открывал всем мой знак праймуса, а значит, и нашу необычную связь.

Реакция окружающих колебалась от ужаса до растерянности… включая разинутые рты.

«Довольна?» – Люциан нежно заправил мне волосы за ухо. В его голосе прозвучало столько мужской гордости, что я растаяла. На самом деле я была очень довольна. Теперь все официально. Каждый мог убедиться, что мы с Люцианом связаны, что мы пара и равны. Всеобщее внимание я до сих пор ненавидела, но потрясающий поцелуй и побелевшее лицо Мирабель покрыли всё сполна.

«А что там насчет секретности?» – подразнила я Люциана.

«Элиас изменил мое мнение, – сказал он. – Мой брат считает, что нам следует прекратить рассматривать свою любовь как слабость. И думаю, он прав. Наша связь вернула мне надежду. Благодаря ей я больше не боюсь своей силы. И твоя душа тоже кажется более… довольной. Она продолжает стремиться к тебе, но уже не так отчаянно. Это как…»

– Отлично, – снова прервал нас Бел, разрушив волшебство, которое только что возникло между нами. – Теперь, когда Люциан достаточно четко пометил свою территорию, я бы хотел отправиться в путь.

Удивительно, но светловолосый праймус отнюдь не выглядел разозлившимся. Напротив, в уголках рта дрожала одобрительная ухмылочка. При случае я обязательно его об этом спрошу, но прямо сейчас мне оставалось доделать еще кое-что.

– Держи! – Я протянула Люциану медный кинжал. Этот клинок способен положить конец его жизни, поэтому самое правильное – если он сам будет его хранить.

Кивнув, Люциан взял клинок и заткнул его себе за пояс брюк.

«Постарайся не подавать виду, но это иллюзия. Подлинный кинжал уже некоторое время спрятан у тебя в сапоге».

Мне с трудом удалось не показать свой испуг.

«Зачем? У тебя он в большей безопасности».

Люциан улыбнулся и легко поцеловал меня на прощание.

– Не давай Белу довести тебя до белого каления, – вслух проговорил он. О нашей мысленной беседе никто не подозревал.

«Это то, чего ожидает Мара, и что должны думать все остальные. Для меня же нет никакой разницы».

Вес кинжала давил мне на голень. Ответственность давила еще сильнее. Я не смела опустить взгляд и всю дорогу размышляла о последней фразе Люциана. Погруженная в свои мысли, я едва ли замечала, кто заходил с нами в портальную комнату. Пара гвардейцев, их командир и, по всей видимости, еще несколько «приспешников дьявола». Только когда Бел распахнул громадную железную дверь и вытолкнул меня под холодный ливень, я очнулась.

Где бы мы ни находились, здесь был день. Точное время мне определить не удалось, потому что небо затянули тучи, а обзор мне закрывала раскидистая плакучая ива. Крупные капли стучали по листве, исполняя совместно с парочкой ворон настоящий концерт позднего лета. Если бы Бел не растянул надо мной магический зонтик, я в кратчайшее время вымокла бы до нитки. Однако оценить его галантность в полной мере не получилось, потому что в ту же минуту стало ясно, куда он меня привел. Волоски на руках невольно встали дыбом. Это кладбище… и точно не одно из тех, которые часто посещали и за которыми хорошо ухаживали. Оно, скорее, сгодилось бы для съемок какого-нибудь ужастика. Рядами выстроились гранитные памятники с заросшими гравировками, покосившиеся каменные кресты, мраморные плиты, испещренные трещинами, и призрачные статуи ангелов, наблюдающие за нами отовсюду. Позади меня Элиас и его гвардейцы вышли из портала, входом в который служил чей-то фамильный склеп. Провожаемые взглядом пустых глазниц высеченного на нем черепа, мужчины рассредоточились и проверяли территорию.