На третьем куплете я несильно подергала его за рукав.

«Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, Бел, – телепатически обратилась я к нему, – можешь рассчитывать на меня».

По всей видимости, это выбило его из колеи. Он прекратил петь и сверкнул зубами, изобразив дерзкую ухмылку.

«Значит, ты должна мне еще одну услугу?»

«Нет, – быстро возразила я, пока не впуталась в следующую сделку с дьяволом. – Это значит, что я тебя не брошу, если у тебя возникнут трудности».

Несколько долгих секунд его бирюзовые глаза меня не отпускали. А потом Бел задумчиво кивнул и пробормотал:

– Кто бы мог подумать, мм?

Лишь теперь, когда он опять заговорил вслух, я сообразила, что священник и другие церковнослужители шли по центральному проходу, а все прихожане под эпическое звучание органа следовали за ними. Наверное, месса подошла к концу. Белиал вежливо предложил мне свой локоть. Я взяла его под руку, и вскоре процессия, как течение, вынесла нас на улицу. Там благоговейный настрой людей сразу же улетучился. Они радостно здоровались, целовали друг друга в щеку и болтали. Даже погода решила подыграть и временно перестала поливать их проливным дождем.

– Beluś! – внезапно пронеслось над площадью перед храмом. Старушка в цветной вязаной шляпке направлялась к нам. Даже в головном уборе она была на голову ниже меня и выглядела очень хрупкой. Но внешность обманчива. Доковыляв до Бела, она за лацканы пиджака энергично потянула его вниз и трижды звонко чмокнула в обе щеки. А затем произнесла несколько строгих слов, по интонации напоминавших выволочку. Бел, не жалуясь, позволил ей выговориться и ответил что-то на ее родном языке. В этой реплике я услышала свое имя, вслед за чем старая леди перевела на меня свои умные, окруженные морщинками от частого смеха, глаза. Глаза с отчетливыми ведьминскими кругами на радужках.

– Ари, это Катаржина. Моя прапрапраправнучка.

Его кто?!

Его КТО?!

Изумляло не представление о том, что у дьявола были дети, а то, что они жили праведной жизнью в какой-то отдаленной деревне и носили яркие вязаные шляпки.

Пожилая Катаржина засеменила ко мне, взяла мои руки в свои и погладила по щеке. Она что-то проговорила, потом сделала движение рукой, которое затмило бы даже опытного военачальника и потопала вперед.

– И она приглашает нас на обед, – веселясь, перевел Бел. Я недоверчиво взглянула на него.

– Но это же не все, что она сказала, не так ли?

– Еще она желает нам счастья и говорит, что у нас будут невероятно красивые дети.

– Она этого не говорила.

– Говорила, клянусь, – рассмеялся Бел.

– И тебе не пришло в голову ее переубедить?

– Она мне не поверит. Катаржина бывает весьма своеобразной, собственно, поэтому будет не лучшей идеей снова заставлять ее ждать.

Необычайно проворно он подталкивал меня за свой прапрапраправнучкой, почти создавая впечатление, что ему не хотелось получить от нее дополнительный нагоняй. Тогда до меня дошло: наше свидание заключалось для Бела не в церковной службе, а в Катаржине.

– Так-так-так. Выходит, ты знакомишь меня с семьей? – подкалывала его я, пока мы брели по пустынной деревеньке, к которой, судя по всему, относились церковь и кладбище. Ориентируясь по дорожным знакам, я пришла к выводу, что мы очутились где-то в Польше.

– В конце концов, это наше третье свидание, и наши отношения приобретают официальный характер, – прагматично ответил Белиал. – Следовательно, или это, или постель. А поскольку твой партнер с недавнего времени такой раздражительный, второе, к несчастью, отпадает.

– Хороший выбор, – с издевкой похвалила я.

Катаржина свернула к желтому дому без украшений и с пластиковыми окнами. Вопреки своему возрасту она задала достойный удивления темп и предоставила нам самим догонять ее в доме. Однако Бел вроде бы прекрасно ориентировался. Он провел меня через заставленный полками коридор в еще более загроможденную гостиную. Мы аккуратно протискивались мимо двух фикусов, корзин с шерстью, вязальной машины, букета из искусственных цветов, фарфоровых фигурок и расставленных повсюду вазочек со сладостями. Бел стащил что-то в каждой из них и наконец выдвинул мне стул за обеденным столом. Катаржина высунула голову из дверного проема, который, несомненно, вел на кухню, и дала несколько резких указаний. Бел кивнул и начал послушно накрывать на стол, параллельно расправляясь со своей добычей: ириской, орешком и шоколадной конфетой.

– Это лучшее в моих визитах сюда, – шепнул он мне. Секунду спустя из кухни прибежала Катаржина и набросилась на него с руганью. Она причитала, кричала и жестикулировала, указывая на кухню, а под конец с жалостью посмотрела на меня.

– Jak wiewiórka! – воскликнула она несколько раз и беспомощно воздела руки к небу.

– Что это значит? – захотела знать я, как только она вернулась обратно к своим кастрюлькам и сковородкам.

Обиженный Бел уселся рядом со мной и занялся раскладыванием салфеток.

– Она так называла меня еще с тех пор, как была маленькой, – уклонился он от вопроса.

– Не расскажешь сам, я загуглю, – предупредила я его.

Угрюмый взгляд, которым он меня одарил, был дороже золота, а последовавший за ним ответ – даже больше.

– Это значит «белка». Она говорит, что я как белка, которая всегда ищет, что поесть.

После этого я разразилась таким хохотом, что выступили слезы. Из соседнего помещения ко мне присоединилась Катаржина. Должно быть, она догадалась, что мы сейчас обсуждали. Забавным это не казалось только Белу.

– Так и знал, что вы двое найдете общий язык, – проворчал он.

Итак, лед был сломан. Катаржина наготовила столько, словно за столом собралось десять человек, умирающих от голода. Она рассказывала всякие занимательные истории из своей молодости и давала Белу достаточно времени на перевод, чтобы я не чувствовала себя лишней за разговором. С ней было действительно здорово, но мне бросилось в глаза, что она не задавала ни единого вопроса ни ему, ни мне. Как будто бы это было частью соглашения с ее прапрапрапрадедом.

«Она в курсе, кто ты?» – в какой-то момент телепатически осведомилась я.

«Естественно, – ответил он с горделивой улыбкой. – И считает меня восхитительным дьяволом».

От смеха я подавилась последним кусочком рулета. Отчаянно закашлялась и, только сделав глоток воды, снова смогла дышать.

Катаржина добродушно наблюдала за мной. Затем перевела свои старые ведьмовские глаза на Бела и сказала что-то тоном, который звучал уже не так беспечно. Ответ Белиала был тихим и суровым. Старая женщина возмутилась и оживленно закивала в мою сторону. Вероятно, она хотела, чтобы Бел что-то мне перевел.

Издав тяжкий вздох, блондин отодвинул свою пустую тарелку и исполнил желание своей прапрапрапра– внучки.