Она подёргала за ручку, но ящик отказался полностью выйти из комода. Юва засунула руки внутрь и потянула. Вся внутренняя часть ящика оказалась у неё в руках. Она отбросила ящик с бельём в сторону и уставилась на то, что так надёжно скрывалось.

Свёрнутая верёвка и пустой пеньковый мешок. Она разочарованно выдохнула. Но зачем-то ведь их спрятали? На обоих концах верёвки находились крючки. Один крепился к панели на массивном деревянном фронтоне. Мешок был совсем обычный, но Юва всё равно открыла его. Хлебные крошки. И запах прогорклого жира.

Еда…

По телу прокатилась волна страха, пальцы онемели, но продолжали двигаться по краю ящика. Она была обязана найти то, что ищет, потому что это был больше чем дьявол. Она искала саму себя и правду, которую ждала слишком долго. Дом съёжился до размеров этой комнаты, этого ящика. Больше ничего не существовало.

На дне обнаружился стык, и он оказался подвижным.

Фокус! Волшебная коробочка!

В магазинах возле круга Наклы полно таких! Положишь вещь в такую коробочку, а когда откроешь, вещи нет. Их прятали в потайной отсек, когда коробочка закрывалась.

Юва встала и словно в трансе спустилась вниз в холодильную комнату. Она сняла свисавший с потолка кусок вяленой козлятины, мучительно осознавая, что поступает как душевнобольная. Большей глупости она ещё не совершала.

Потом она вернулась в мамину комнату, положила кусок козлёнка в пеньковый мешок и прицепила его к крюку на верёвке. А потом закрыла ящик. Раздался щелчок и звук падающей верёвки, который ни с чем не перепутаешь. Потом фронтон ящика дёрнулся, и наступила тишина.

Как низко упал мешок? На четыре-пять человеческих ростов – может, больше?

Юва посмотрела на дрожащие руки. Её затошнило, стало трудно дышать. Сердце замирало при каждом вдохе, и до неё доносилось эхо слов повара, произнесённых им в свою защиту после смерти мамы.

Спросите лучше, чего она не ела, она… она жрёт как медведь.

Но дальше ничего не случилось. Конечно, нет. Если дьявол действительно находился в этом доме, он уже скончался от голода. Никто не кормил его после смерти мамы.

Юва, ты совсем перестала соображать. Всё кончено.

Она снова была ребёнком. Маленькой девочкой, которая вообразила, что видела дьявола, и нарисовала его. Мама била её. Смеялась. Злилась. Угрожала. Называла её дьявольским отродьем. Говорила, что дочь должна держать язык за зубами, чтобы не выманить дьявола ещё раз. Чудовище, убившее отца.

Хватит. Хватит уже.

Никакого дьявола нет. Юву разрушил этот дом, чтицы крови и долговечные. Она оказалась втянутой в войну за кровавые жемчужины, которая не касалась её. Нужно уйти. Продать дом или спалить его. Переехать в Фимле или Скауг и стать наконец свободной.

Да. Вот, как надо поступить.

От облегчения она почувствовала себя невесомой. Открыла ящик и увидела, что дно разошлось. Верёвка свисала вниз в бесконечную темноту, и Юва вытянула её наверх. Ей показалось, что верёвка стала легче.

Юва вынула мешок из ящика и открыла его. Козлёнок пропал. В мешке лежала горстка начисто обглоданных костей. Она выпустила мешок из рук и ползла задом, пока не наткнулась на стену, а потом её вырвало.

Юва прижалась спиной к стене. Ужас ледяным ремнём сжал её грудь. Она нашарила арбалет и стала целиться в комод, как будто из него должна была выползти Гаула. Рука затряслась, и Юве пришлось упереться локтем в колено.

Мы жили с дьяволом.

Суеверия и мистику она впитала с молоком матери. Во всех неприятных формах со всех концов света. Запретные книги, декорированные черепа, чумные маски, внутренности в банках, высушенные языки заклинателей духов и кошмарные изображения кровавых жертвоприношений, но это…

Это было хуже всего. Дочиста обглоданные кости козлёнка. Пеньковый мешок с бледными костями, такими чистыми, что их можно было принять за древние окаменелости. Она представила себе разговор с парнями у костра в лесу.

– Что самое жуткое ты видела в своей жизни?

– Объедки…

Юва поняла, что смеётся. Страх ушёл, его сменило знакомое удивление от того, что она лишилась рассудка. Мысли болтались в голове, как маленькие плоты на бушующих волнах. Это всё воображение? Ничего не произошло? Или это она сама всё сделала? Её кто-то обманул? Последняя пьеса Лагалуны, призванная свести дьявольское отродье с ума. А может, это дело рук долговечных, месть за то, что мама пошла против них. И теперь они лишили рассудка Юву.

Нет! Я никогда не была сумасшедшей.

Доказательство лежало прямо перед ней в широко открытом ящике комода. Сколько раз она чувствовала, как колотится сердце, теряла почву под ногами и спрашивала сама себя, что реально, а что нет… У этого была причина. Она видела то, что не должна была, и мама мучила её, чтобы удостовериться, что она обо всём забыла. Но воспоминания никуда не делись.

Три металлических удара в дверь вывели Юву из транса. Куча мыслей собралась в один единственный вопрос.

Какого чёрта мне теперь делать?!

А вдруг пришёл Нафраим? Она осталась в живых, потому что ничего не знала. Сольде заняла её место и умерла за это. Ей не удастся скрыть то, что она знала теперь, а это означало – конец.

Никогда никому не позволяйте увидеть слабость чтицы крови.

В кои-то веки уроки из детства пригодились. Юва встала и вышла в зал. Она положила арбалет на лестницу, опустила плечи и вытерла вспотевшие руки о штаны. Потом Юва открыла дверь.

Снаружи стоял мальчик немного старше обычных гонцов и гораздо лучше одетый.

– Госпожа Саннсэйр, простите, что беспокою вас в вашем горе, но я представляю клиента, чьё имя пока должно остаться в тайне. Она передаёт свои глубочайшие соболезнования.

– Спасибо, – ответила Юва и попыталась закрыть дверь, но юный представитель сунул ногу в дверной проём.

– Она знала вашу мать и, конечно, будет необычайно рада продолжить клиентские отношения с вами.

– Передай ей мои приветствия и благодарность, но у меня нет клиентов. Чтицы крови больше не живут в этом доме.

– Нет, мы понимаем, что это… сложно, и мы можем заверить вас, что наши отношения принесут прибыль и останутся конфиденциальными.

Юва рассмеялась бы от его речевых оборотов, если бы вся ситуация не была настолько невесёлой. Люди понимали, что чтицы крови напуганы убийствами, но тем не менее желали получить советы относительно своих судеб?

– У меня нет клиентов, – повторила Юва. – Ни явных, ни тайных. Но всё равно, спасибо.

Она закрыла дверь, но в неё почти тут же снова постучали. Она приоткрыла её и выглянула наружу. Ещё один посыльный, одетый более просто. Как, Друкна их забери, они узнали, что она здесь, на Костровой площади объявление вывесили, что ли?