Я так радостно расхохоталась с предвкушением, что на меня обернулась пара гвардейцев.

Это мои аллари тренированные и выдержанные, а Хэсау вздрагивают от каждого громкого звука вне рамок этикета.

Люци вернулся почти перед самым гонгом, когда я, уже вся с ног до головы приличная юная Сира, наслаждалась вместе с Гебом картиной Фей-Фей, которая сияла проекцией на высоту всего купола Арены. Фей нарисовала ирисы. Кустики чахлых ирисов у заброшенной усыпальницы, какого-то старого Рода. Надгробный камень был истончен временем и разбит ветрами, пожухлая трава шелестела поземкой, и птиц было не слышно, только стаи воронов кружили в небе над равниной, даже они не посещали это место. Печаль с запахом ирисов летела с Арены стонами степного ветра, который жаловался на то, что никто не приходит сюда, и Род позабыл своих предков. Личная печать мастера сияла гербом By в верхнем углу, переливаясь силой. Фей-Фей сделала это — ей удалось.

— Ей удалось, — я крепко обняла Геба за плечи, — ей все-таки удалось. — Прошлый раз во втором искусстве первенство взяла Фейу, а сестра так и не смогла наполнить картину силой. Это победа. Даже если были другие — это победа. Я почти чувствовала на языке вкус степной пыли и луговых трав. Личная печать сработала идеально.

Судьи голосовали единогласно. Шесть огоньков один за другим вспыхнули сбоку картины Фей-Фей и почти вся Арена потонула в овациях, многие кричали и задорно свистели. Я и Геб присоединились к общему ликованию — Гебион свистел, сунув два пальца в рот, а я кричала, аплодируя. Пусть теперь Старикан By попробует сказать, что факультет Искусств не для Фей-Фей.

Люк вбежал на наш второй ярус, не запыхавшись, крутнул меня за талию, увлекая в дальнюю часть ложи, подальше от любопытных глаз, и поставил купол тишины.

— Они сменили образы, — проговорил он быстро. — Чтобы не было времени готовиться.

Вместо радости и печали, будет жизнь и смерть.

Вот ушлые хрычи. Но для меня это было не принципиально. Жизнь, смерть, печаль, радость, счастье, я все равно планировала рисовать одно и то же. И потом просто разъяснить свою логику.

— Если сможешь, продолжай военную тему, — продолжил он. — Может быть хороший профит, раз уж начала в таком ключе.

— Военщина? — Передразнила я Садо.

— Военщина, — очень серьезно ответил Люк, развернув меня лицом к Арене. — Смотри, Вайю, тут больше половины из нынешней или бывшей военщины. Половина. И это не считая того, что уже сегодня записи разлетятся по всем Пределам.

Я хмыкнула, представив, какой у меня был восхитительный вид. Будем надеяться, что это не похоронит имидж дяди в Столице.

— Про марш уже спрашивали, — продолжил Люк торопливо, — они даже уже назвали твой марш Гимном памяти. А теперь представь — наш шестнадцатый, легионы центрального, южного и западного, во всех, будет звучать написанная тобой песня, — он взмахнул рукой вверх. — И каждый горнист, каждый барабанщик и каждый легионер будет знать, что это — Блау. Это неплохо для наших проектов, — закончил Люк очень деловито, убрав лишний пафос.

— Ты преувеличиваешь, Люци.

— Увидим, Вайю, увидим, — он щелкнул меня по носу, крутнул к себе и поправил и так безупречную прическу. Нэнс ревниво покосилась на его манипуляции. — Фейу не превзойти в технике. Продолжай на контрасте, играй на том, что военные и не должны уметь рисовать…

— Я не собираюсь в Корпус, я собираюсь на целительский….

— Вайю, — Люк очень серьезно смотрел в глаза, — сейчас речь уже не идет о том, кто выиграет. Сейчас речь о том, кто есть Блау. И Фейу, — добавил он. — Если бы я не знал, что Кастус не причем я бы решил, что это очередная из его схем, — закончил он совсем тихо. — Когда все складывается так хорошо, жди…

— …бури. — Закончила за него я. Жди бури, и мне казалось, что первые капли дождя уже упали на землю, и эту грозу никто не в силах остановить.

Прозвучал гонг, объявляя закрытие второго искусства. Я и Геб отправились вниз, чтобы поддержать Фей-Фей на награждении. Люк проводил меня молча, несколько раз показательно приложив кулак к груди, напоминая про военную тему, а Нэнс буквально рыдала, утирая слезы платочком, как будто действительно провожала меня и не чаяла увидеть обратно.

* * *

Награды вручили быстро. То ли торопили перерыв, то ли в первый раз, разделяя единое мнение относительно кандидатов. Сияющая Фей-Фей спустилась вниз со сцены в белой мантии на плечах, сжимая заветное кольцо победителя и наградную ленту. Я слишком плохо думала о Садо. Может быть он действительно горой стоит за искусство?

Распорядители после недолгих обсуждений объявили новые правила — рисовать мы будем две картины подряд, без большого перерыва, иначе не хватит времени. Было видно, что и судьи и распорядители уже устали, даже жизнерадостная мистрис Айрель немного потускнела.

Прозвучал гонг, пропел горн, объявляя второй поединок.

— Дамы и господа, — толстяк в пурпурной мантии опять затянул свою песню, нудно повторяя правила искусства живописи. Десять мгновений. Ровно столько отводилось на одну картину, когда последняя песчинка упадет вниз, мы должны отложить кисти, и представить свою работу судьям и широкой публике.

— Готова ко второму проигрышу, Блау? — с царственным и высокомерным видом сказала в мою сторону Марша, одетая в новое песочного цвета ханьфу. Это уже третий ее наряд за этот Турнир, она что, притащила с собой всю гардеробную?

— Готова всегда и ко всему, Фейу, — я демонстративно щелкнула кольцами в ответ.

— Твоя… подружка не просветила тебя, что мастера снимают кольца, когда творят что-то поистине возвышенное? — язвила она.

— А я не мастер, — я щелкнула кольцами ещё раз, — не ученик, и вообще не художник. И насчет чего-то возвышенного… не обманись в ожиданиях.

— Дамы и господа, объявляю начало второй дисциплины в рамках поединка. Искусство живописи, — распорядитель картинно взмахнул рукавами, похожий на большую толстую неповоротливую птицу с пурпурными крыльями. — Образы, которые вы должны запечатлеть на картинах — это жизнь, для первой работы, и смерть во второй. Постарайтесь прочувствовать и верно отразить дух этих глубоких философских понятий…

Я следила за Фейу боковым зрением — она тоже не удивилась, услышав о смене задания.

Готова поставить, о том, что именно нужно будет рисовать, она знала задолго до начала Турнира.

Мы, повинуясь жесту, синхронно шагнули вперед, к установленным перед нами подставками с мольбертами и столами. Запасной набор Фей-Фей с гербом By сиял черным атласным блеском. Зараза Фей отдала мне лучшие кисти.

— Начинаем, — маленькие песочные часы на столике перед судьями перевернулись, отчитывая десять мгновений, и их большая проекция появилась в воздухе над сценой, чтобы все зрители могли видеть, сколько осталось времени.

Я начала разводить тушь, и Садо, увидев, что я делаю, почти заржал, прикрыв рот широким рукавом ханьфу. Марша — медитировала. Без шуток, она закрыла глаза перед белым мольбертом, сложила пальцами мудры, и погрузилась во внутреннее созерцание. Я перестала мешать тушь, раздумывая, последовать ли ее примеру, изобразив умный вид, а потом плюнула. Чтобы я из себя не изображала — результата это не изменит.