— Мы засчитали вторую часть, — замахал руками распорядитель. — Но победитель определяется простым большинством голосов, — он вытер пот со лба рукавом мантии. — И победитель…

— Победитель поединка в первой дисциплине — леди Фейу, — голос многократно усиленный чарами разнесся по всей Арене. Это второй распорядитель перехватил инициативу на себя.

— Поздравляем, леди Фейу.

Марша грациозно поклонилась и подняла вверх руку, чтобы изящно помахать публике, но трибуны заголосили. Загудели, зашумев, пока с одного из нижнего ярусов не раздался плебейский свист, который подхватила часть Арены. Фейу держала осанку и лицо, стиснув зубы, продолжая с застывшей улыбкой приветствовать трибуны, с которых летел презрительный свист.

Вдруг раздался стук, и ещё, и ещё, и ещё, почти перекрыв гомон публики. Легионеры по периметру Арены подняли гладии в ножнах и агрессивно застучали по небольшим ручным щитам, которые входили в комплект легкой брони. Сначала ритм был рваным, потом они выровнялись, вернулась синхронность, и я поняла, что они пытаются сделать, легионеры отбивали первые ноты имперского марша.

Беспорядок достиг предела, распорядитель уже хотел в очередной раз активировать купол тишины, взмахнув рукой штатным магам за сценой, как тировский судья встал в полный рост и просто поднял кулак вверх. Легионеры затихли мгновенно.

Отдельные выкрики с верхних трибун все равно долетали до сцены.

… несправедливо… благословение Великого…тупые судьи… Публика не успокаивалась.

Прозвучал гонг, объявляя закрытие, и распорядитель взял слово в полной тишине. Им все-таки пришлось использовать купол.

— Перерыв десять мгновений. Господа, второй тур объявляется открытым. Второе высокое искусство — это искусство живописи…

Со сцены мы спустились молча, Фейу старательно игнорировала меня и сразу свернула к своей ложе.

Я загородила ей путь, наклонившись, чтобы нежно шепнуть в ушко.

— И как тебе вкус победы, Фейу? Сегодня немного горчит?

Марша гневно сверкнула на меня глазами.

— Я сравню вкус после живописи, Блау. Непременно.

У лестницы на трибуны меня встретили гневная Фей и нахмуренный Геб.

— Это… это…, — Фей-Фей не могла подобрать слов, потрясая маленьким кулачком в сторону судейской линии. — Это несправедливо. Ты должна была выиграть, Вайю!

— Вы не правы, — мягко произнесла я, улыбаясь Гебиону. — В музыкальном мастерстве Фейу действительно превосходит меня.

— Ты должна была победить!

— Это всего лишь Турнир, Фей. Детские игры, по-большому счету. Поверь мне, всем Старшим это кажется просто небольшим развлечением.

— Условия неравные…

— И сам Великий…

— Фей! Мы проиграли сражение, но не войну, — я щелкнула пальцами. — И насколько я помню, Геб, Великий не является покровителем искусств…

— Это видели все, — он упрямо тряхнул головой. — Благословение Великого…

— Амулет.

— Амулет с благословением Великого, — поправился он. — Великий благоволит к роду Блау, — закончил он с фанатичным блеском в глазах.

Я фыркнула в ответ, вспомнив, как к роду Блау благоволит Немес. Я бы предпочла вообще отказаться от таким милостей богов.

— Фей, твоя очередь, — я кивнула на пеструю стайку юных леди и сиров, которые уже стекались к сцене. — Фейу я взяла на себя, так что если победы не будет, ничто не сможет оправдать твое поражение, — я подтолкнула ее в спину. — Помни про дедушку By. Я буду следить с трибун, чтобы потом сделать запись.

Фей-Фей мялась с нежеланием уходить.

— Давай, — я вскинула кулак к груди, — ты лучшая. Действительно лучшая в живописи на всем нашем потоке. Осталось только доказать это.

— До победы? — робко спросила Фей.

— До победы, — Геб так двинул ее по плечу, что она еле устояла.

— До победы, — улыбнулась я. Только до победы. Я изменила свое мнение насчет сегодняшнего поединка. Я больше не собиралась проигрывать. И я больше не собиралась играть честно. Если Фейу хотят войны — они ее получат.

В ложу мы с Гебом поднимались долго. Те, кто до этого смотрел с презрительной жалостью, когда я спускалась вниз на сцену, теперь приветствовали с любопытством и фальшивым почтением. Почти все Младшие из нашего потока школы высыпали на площадку на втором ярусе трибун, и, поощряемые Старшими, раскланивались чинно, выполняя все положенные по этикету социальные па.

Мне было смешно, но я держалась, столько знаков внимания в школе я не получала никогда.

Люк наблюдал за мной с насмешливым исследовательским интересом, свесившись через перила, похожий на мирийских пиратов-контрабандистов, в белоснежной рубашке и перевязи через плечо.

— Уф, — я с облегчением скрылась за спинами гвардейцев Хэсау, и плюхнулась в дальнее кресло, чтобы меня было не видно с большей части трибун.

Мои аларийцы держались в сторонке, с одобрением отдав мне честь. Только тот, которого раздели ради второй песни, в одной простой серой нижней рубашке, с неодобрением косился на люков пиджак на моих плечах.

— Возвращаю, — я стянула с плеч кафтан, кинув в руки Люку.

— Благодарность? — он вскинул бровь.

— Еще вопрос кто — кому, — я махнула в сторону наших штандартов, которые реяли рядом. — И минула нас чаша позора…

— Ещё не минула. Одна треть выпита, — Люк с удовольствием натянул форму. — Повешу кафтан на стену и буду вспоминать выражения морд этих лицедеев. Цени, — он щелкнул пальцами по предплечью, где торчали нитки в разные стороны, — я первый раз в жизни отказался от собственного герба.

— Ценю, — я угукнула, отпивая чай. Надо признать, обслуживание лож второго яруса — на высшем уровне, к чаю даже принесли медовое печенье. Интересно, а обед после живописи будет?

— Мир? — Люк протянул мне руку.

— Перемирие, — помедлив, ответила я, пожав кончики пальцев, но Люку дай палец — всё отхватит, он дернул меня за руку, притянув в объятия, и взъерошил мне волосы. — Пусти, совсем прическа развалится.

— Я уже вызвал Нэнс.

На этой фразе я вспомнила, почему я так люблю Люци. Никто, кроме него не подумал бы о моем комфорте, понимая меня так хорошо.

— Не дуйся, хватит, Вайю…

— Не дуйся? — я дернулась, но псаков Люк держал крепко. — То есть, если я грохну твоих личных вассалов, простого не дуйся будет достаточно, дядя?

При слове «дядя» Люк поморщился.

— С технической точки зрения, вассалов «грохнула» ты сама. Лично, Вайю. Но я признаю вину. Если тебе станет легче — мы были не правы. Я был не прав, — дополнил он после долгого молчания. — Но убери эмоции и включи голову. Если бы речь шла, скажем о твоем любимом Акселе, — он усмехнулся мне в макушку, — и ты бы точно знала, что он делает глупость. Смертельно опасную глупость, и имела возможность предотвратить это, используя… не слишком праведные методы, неужели ты бы ушла в сторону?