Короче, с водкой не просто тут все было. И вдруг – 150 заменщиков летят, и у каждого – по литру на брата! Конечно, встреча была очень сердечной. Ну а за встречу – как не выпить? Грех! Разбежались все по камерам, мы так называли наши квартиры. И – началось! Взводный наливает взводному, дела, значит, передает, ротный – ротному. Наутро – построение. Амбре такое стоит – хоть святых выноси!

А рядом с нашим плацем – маскировочные сети, а под ними – бараки медсанчасти. Оттуда крик: «Ребята, я здесь!» Глядим, майор наш из «старослужащих» – в пижаме больничной и голова бинтами обмотана. Что было. Вчера с вечера сел сдавать дела заменщику. Выпили, ясное дело. И наш майор заменщику говорит: «Ты тут торчишь, а твои тапочки в Союзе уже сносились!» Тот: «Какие, блин, тапочки?!» – «Как какие? Жена твоя – одна, и тапочки твои – бесхозные. Вот и соображай!»

Заменщик соображал-соображал, а потом – р-раз – трехлитровую банку с помидорами – на башку собутыльнику. Того – в медсанбат, а завтра – в Союз. Так и полетел – с перебинтованной головой, вроде как в бою ранили…

В Афгане таких случаев много разных было. Кстати, генерал Лебедь в своей книге «За державу обидно» это случай про замену всех на всех тоже описал. Больше таких замен не было…

А что в пьяном виде не туда могли выстрелить или еще чего – об этом я рассказывать не буду. Это – грустное дело…»

– Василий Иванович, белого привезли!

– Сколько бутылок, Петька?

Анекдот из цикла «Чапай и Петька»

Зло или добро сотворил Сталин, вернув водку в армейский обиход уже Рабоче-крестьянской Красной армии?

Вопрос не совсем корректный, так как водку – без согласования со Сталиным – начали пить еще до Гражданской войны.

Про пьяных революционных матросов, штурмовавших 25 октября (по старому стилю) 1917 года бездонные царские винные подвалы Зимнего дворца, писано-переписано. Как и про то, что дули матросы из горла реквизированный царский «Мартель», плюясь: «Клопами, гад, пахнет!»-эти расхожие сплетни мы тоже слышали.

Но было ли это? Могло быть, случись настоящий штурм Зимнего дворца, но его, как пишут историки, и не было. Кадры из художественного фильма «Ленин в Октябре» принимаются за документальную хронику Ревущая толпа вооруженных матросов, кидающихся под лай пулеметов юнкеров на железные ворота, сбивающих прикладами царских орлов, озлобленные офицеры, защищающие Зимний до последней капли крови, – увы, художественный вымысел.

Грабили ли большевики винные подвалы? Разберемся.

В Зимний революционная толпа проникала беспрепятственно, но, заблудившись в его анфиладах, сперва бродила растерянно по залам, матерясь от восхищения, а потом начался фирменный грабеж.

«Без песен и криков прокатились мы под красной аркой, – пишет американец Джон Рид, участник «штурма» Зимнего. – Выйдя на площадь, мы побежали, низко нагибаясь, и… так бежали мы, пока внезапно не наткнулись на пьедестал Александровской колонны… Простояв здесь несколько минут, отряд, насчитывающий несколько сот человек, ободрился и вдруг без всякого приказания снова кинулся вперед… Мы вскарабкались на баррикады, сложенные из дров, и, спрыгнув вниз, разразились восторженными криками: под нашими ногами оказались груды винтовок, брошенных юнкерами. Двери подъездов по обе стороны главных ворот были распахнуты настежь. Оттуда лился свет, но из огромного здания не доносилось ни звука.

Увлеченные бурной человеческой волной, мы вбежали во дворец… Здесь стояло множество ящиков. Красногвардейцы и солдаты набросились на них с яростью, разбивая их прикладами и вытаскивая наружу ковры, гардины, белье, фарфоровую и стеклянную посуду. Кто-то взвалил на плечо бронзовые часы. Кто-то другой нашел страусовое перо и воткнул его в свою шапку. Но, как только начался грабеж, кто-то закричал: «Товарищи! Ничего не трогайте! Не берите ничего! Это народное достояние!» Его сразу поддержало не меньше двадцати голосов: «Стой! Клади все назад! Ничего не брать!..» Десятки рук протянулись к расхитителям. У них отняли парчу и гобелены. Двое людей отобрали бронзовые часы…»

Про винные подвалы, как видите, пока нет никакой информации.

«Вещи поспешно, кое-как сваливались обратно в ящики, у которых самочинно встали часовые… Отовсюду раздавались крики: «Всех вон! Всех вон!», и вся армия начала выходить из дверей, толкаясь, жалуясь и споря. Самочинный комитет останавливал каждого выходящего, выворачивал карманы и ощупывал одежду. Все… отбиралось, причем солдат, сидевший за столом, записывал отобранные вещи, а другие сносили их в соседнюю комнату. Здесь были конфискованы самые разнообразные предметы: статуэтки, бутылки чернил, простыни с императорскими монограммами, подсвечники, миниатюры, писанные масляными красками, пресс-папье, шпаги с золотыми рукоятками, куски мыла, всевозможное платье, одеяла… Виновные либо мрачно молчали, либо оправдывались, как дети. Члены комитета в один голос объясняли, что воровство недостойно народных бойцов. Многие из обличенных сами помогали обыскивать остальных товарищей…»

А вот и еще интересная подробность:

«Стали появляться юнкера кучками по три, по четыре человека… Их карманы тоже были полны награбленных вещей. Комитет тщательно записал все эти вещи и отправил их в соседнюю комнату… Юнкеров обезоружили. «Ну что, будете еще поднимать оружие против народа?» – спрашивали громкие голоса.

«Нет!» – отвечали юнкера один за другим. После этого их отпустили на свободу…»

Может быть, Джон Рид что-то проглядел? Не все увидел? Вообще-то в наблюдательности ему не откажешь:

«Мы поднялись вверх по лестнице и стали обходить комнату за комнатой… Все письменные столы и бюро были перерыты, по полу валялись разнообразные бумаги… С кроватей были сорваны покрывала, гардеробы открыты настежь. Самой ценной добычей считалось платье, в котором так нуждался рабочий народ. В одной комнате, где помещалось много мебели, мы застали двух солдат, срывавших с кресел тисненную испанскую кожу. Они сказали нам, что хотят сшить из нее сапоги…»

А водка-то, водка – где? Где все эти коньяки марочные и коллекционные, о которых столько написано ярких обличительных статей и книг?!

Пока нету.

Шествуем за Джоном Ридом дальше.

«Старые дворцовые служители в своих синих ливреях с красной и золотой отделкой стояли тут же, нервно повторяя по старой привычке: «Сюда, барин, нельзя… воспрещается»…»

Дальше – комната, где заседали члены Временного правительства с длинным столом под зеленым сукном, потом – картинная галерея. Все, никакого намека на водку. К Джону Риду уже присматриваются недоверчиво, и его профессиональное любопытство едва не приводит к трагедии, когда кто-то делает по его поводу предположение: «Провокатор!»

Пришлось спасаться бегством.

То есть 25 октября 1917-го, если верить очевидцу, винные подвалы никто не громил. Думаю, американец учуял бы запах спиртного.