Платок выпадает у меня из декольте. Я хмурюсь —  буква “А” вышита на краю. А ведь я на него наступила на сцене. Где-то я уже видела его. У стражников Аугсбе эмблемы с буквой “А”, перевитые виноградной лозой. Но у этого платка нет. А ведь я столкнулась с его владельцем, когда он бежал на сцену. Прокручиваю сцену.

В зале темно. Кто-то проносится мимо меня. Я задеваю рукой его карман, и оттуда вываливается этот платок. Но этот кто-то продолжает свое движение на сцену. Если бы он был хозяином, то забрал бы свою куклу, а он будто спешил. И точно это не один из рабочих аукциона. А что если он и является тем, кто забрал тридцатую? Тот самый кукловод, который и меня подначил уничтожить Вэйланда, и тридцатой сказал забрать энергию драконов.

— Что там, Рита? — спрашивает Вэйланд.

Я показываю ему платок.

— Вы никогда не видели подобный знак? — я показываю ткань.

— Видел, — выдохнул он. — Их носят все, у кого имя начинается на А.

Вот же. Представляю, сколько таких по всему королевству. Но ткань такая мягкая и приятная. Я-то думала, что у нас появилась хоть мало-мальская зацепка, но увы.

— Но подожди. Можно же узнать, где такие изготавливают. Вам же тоже привозят платки, и ткань ну совсем не похожа на ту, что здесь, — продолжаю я.

— Возможно. Можно уточнить и в нашем ателье. Девочки тоже заказывают носовые платки на продажу, — кивает Вэйланд.

Угу, точно. Можно и наших девочек напрячь с этим вопросом.

— Но главное, что кукловод показался, — говорит Вэйланд и хмурится.

— Но что ему нужно?

— Они добиваются того, чтобы драконы покинули Стоунхилл. Или умерли… — говорит Вэйланд, поглядывая на Тобиаса.

Я нервно сглатываю.

— Но зачем вот так?

— А почему бы не решить эту проблему массово? И быть в тени. Повесить все на кукол. Тогда кукол снимут с производства. Нет, слишком сложно.

— Или так и есть. Устранить сразу две вещи — кукол и драконов.

— Нет, это прибыльный бизнес. Мне надо подумать, — качает головой Вэйланд и еще сильнее обнимает меня. — Но меня пока радует, что нам удалось сэкономить.

Я фыркаю ему в грудь. Еще бы. Кукол отдали без вопросов. И все они были индивидуальным заказом. При нас их проверили — контроль передался от хозяина одной из сопровождающих. Когда его сняли, то их режим стал нейтральным.

Мы возвращаемся в гостиницу.

Я считаю, что все же победителями. Мы спасли несколько девушек. Но не забрали тридцатую. Она могла бы нам помочь. Ничего. Мы ее тоже найдем.

В покоях я просто валюсь с ног. Топаю по привычке к нашему креслу у уборной. Но потом меня подхватывает Вэйланд, и мы вместе входим в уборную. Мужчину шатает, и мне приходится помогать ему. Еще бы. Такое пережить сегодня.

Мы ложимся в кровать.

— Вы о чем-то беспокоитесь? — спрашиваю Вэйланда.

— Нет, — он прижимает меня еще ближе к себе.

Думаю, что нервничает, что не он меня спас.

— Вэйланд, я не могла поступить иначе, — трусь об него. — Вы столько добра мне сделали. И делаете.

— Я люблю вас, — говорит Вэйланд. — А я для любимых делаю все. Обещаю вам, Рита, я никогда вас не оставлю и не брошу. Запомните это. И все, что я делаю, я довожу до конца. Я сказал, что вы вновь станете человеком, значит, вы им станете. Надо будет, найду способ вернуть вас домой.

— Нет, — останавливаю его. — Пока вы рядом, я домой не хочу.

— Тогда, — он приподнимается.

Смотрит на свои руки. Начинает тяжело дышать.

— Только не говорите, что мне надо вызвать вам лекаря, — говорю я и замираю.

На его руке проступают чешуйки. Вместо ногтей появляются когти. Он распарывает одним свою ладонь.

— Маргарита, согласитесь ли вы… точнее, согласишься ли ты связаться со мной? — протягивает он окровавленную ладонь. — Я буду твоим драконом, а ты моим человеком. Я твой мужчина, а ты моя женщина. Навсегда.

Я недоуменно смотрю на него и на ладонь. На него и на ладонь.

— Навсегда?

— Да. Это драконья связь. Сильнее, чем твоя кукольная и моего дракона. Это драконий брак. Лишь с одной женщиной дракон может соединиться. Я пойму, если ты откажешься. Я все же…

— Я согласна, — говорю я. — Мне никто другой не нужен. Если судьбе было угодно связать меня именно с тобой, то я согласна связаться с тобой. Навсегда.

Я улыбаюсь, глядя в любимые глаза.

— Я тебя очень сильно люблю, — говорю ему.

Мою ладонь также вспарывают. Он касается меня своей окровавленной рукой. Я думаю, что сейчас инфекций навлечем. Хорошая мысля приходит опосля, но через пять секунд мою руку начинает жечь. Прям адски.

Зрачки в глазах Вэйланда становятся вертикальными. Еще большая часть тела покрывается чешуйками. И он держит наши руки.

— Я твой.

— Я — твоя, — повторяю тут же за ним так естественно.

Под утро я просыпаюсь первой, вылезаю из-под тяжелого дракона. Тело приятно ломит. Во мне столько энергии. Как вспомню ночь, так улыбка расцветает на лице. Даже несмотря на провал аукциона. Но ведь у нас куклы. Жаль, что не все. Я смотрю на свою ладонь. На ней ни следа от пореза. Но мы точно вчера сделали это. Обменялись кровью. Теперь я принадлежу ему, а он – мне. Прижимаю руку к груди. Мой дракон. Ох, если бы я знала, что так моя жизнь повернется… То нисколечко бы не жалела. И то, что я пережила в лачуге колдуна — всего лишь испытание. И я себя чувствую так хорошо, как никогда ранее.

На глаза попадается платок, лежащий на полу. Вчера мы сильно шустро раздевались, вот и вывалился он. Я даже не помню, что так и не выкинула его.

Я поднимаю его. Что в нем такого-то? Где я видела подобный?

Я начинаю шарить по карманам Вэйланда. У-у, дожили. Еще не женаты, а я уже в его карманах. Но я ищу платок. И нахожу.

Начинаю тереть оба платка в руках. Ну разная же ткань. Эта, с буквой “А”, более мягкая, у Вэйланда более жесткая.  Не масс-маркет, можно сказать.

— Вы простыли? — спрашивает Вэйланд.

— Нет, просто они разные, — говорю я.

— Тканевых производств полно в Стоунхилле. Если мы будем каждое посещать и спрашивать, и сравнивать, то можно просто забить.

— Да нет. Я не говорю, что надо куда-то идти. Но я просто где-то видела его. Мне не дает это покоя.

Я замираю, осененная догадкой. Точнее, воспоминанием.

— Я помню, где видела такой, но не уверена, — шепчу я. — Ну, я про качество ткани.

Вэйланд поднимается с кровати и подходит ко мне.

— И? — спрашивает он, глядя на меня.