– Необходимо располагать точными сведениями…

– Конечно, ваше появление…

– Проще пропустить врага и вернуться…

– Корпус поворачивает на север, – Арно бы положил руку на эфес, Валентин не стал, – однако ваши сомнения мне понятны. Решение принял я, потому что решать требовалось немедленно и я был в состоянии это сделать.

Как вы помните, в строю осталось три с половиной тысячи пехоты и две – кавалерии, в основном моей, при этом я, согласно последнему распоряжению маршала фок Варзов, командую и авангардом, и арьергардом. Кроме того, согласно приказу уже маршала Савиньяка я обязан перейти под начало маршала фок Варзов, в его же отсутствие – действовать по своему усмотрению. Напомню, что по уставу в случае гибели командующего и отсутствия особых распоряжений на сей счет командование последовательно переходит к командующему основными силами, затем авангардом и арьергардом, а по законам войны к тому, кто на это способен. То же правило действует и на флоте.

– В таком случае, – буркнул худощавый мушкетер, которому нравилось согласовывать действия, – извольте письменный приказ.

– Довольно и устного, – взгляд Валентина задержался на лице мушкетера. – Всю ответственность я принимаю на себя. В том числе и потому, что в свою последнюю ночь маршал фок Варзов вспоминал бой у Малетты.

Полковники еще переглядывались, но уже подчинились. Это было очевидно, однако восхищение от ловкости, с которой приятель задурил голову Катершванцу и прибрал к рукам корпус… ну, или то, что от него осталось, требовало выхода.

– Господа, – Арно выслал Кана вперед, – прошу простить мою неучтивость, но я обязан засвидетельствовать, что мой брат… то есть Проэмперадор Севера и Северо-Запада граф Савиньяк в чрезвычайной ситуации желал видеть во главе корпуса полковника Придда.

– Этого шелают фсе разумные фоители, – Катершванц вперил взор в несчастного мушкетера, и виконту показалось, что тот стремительно усыхает. – Если тать фам фолю, фы бутете зтшитать тохлых шап, пока фас не проглотит зумасшетшая рыпа.

Первым ретировался мушкетер, за ним потянулись другие. Арно поискал глазами фок Дахе и нашел. Лишившийся сразу маршала и пушек полковник трясся в седле наравне с молодыми, не давая себе поблажки, он все время молчал, и его опять было жаль.

– Добрый день, – как мог бодро поздоровался Арно. – Вас совсем не волнует, что командование принял мой возмутительно молодой друг?

– Меня волнует, выдержит ли пехота ускоренный марш, – негромко откликнулся фок Дахе. – Вашего друга я видел на батарее. Он тогда знал, что делает, и всегда будет это знать. Капитан, я понимаю, это звучит глупо, но берегите себя.

– Спасибо, – нужно было пошутить, но шутки в голову не приходили. – И вы тоже…

Дальше можно было лишь удрать, и капитан Сэ удрал. То есть поднес руку к шляпе и бросился догонять Валентина. Это было нетрудно, Придд не спешил.

– Я почти поверил, – задумчиво произнес он, – что маршал Лионель хотел бы видеть меня на генеральской должности, но вовремя вспомнил, что отправлял меня к фок Варзов маршал Эмиль.

– Ну и что? – виконту давно так не хотелось показать язык. – Зато я видел, как господа опытные полковники квохтали, когда нужно было собраться и бить. Уверяю тебя, Ли никого из этого курятника на корпус бы не поставил, остаешься ты. И может быть, ты наконец скажешь, почему мы идем на север. Ты собрался опередить горников и выскочить на большой тракт раньше них, но ведь с Доннервальдом пока не ясно.

– В той стороне должен быть Бруно, которому, как и нам, нужно добраться до армии маршала Эмиля, однако возможностей у него заметно больше. Мало того, если у китовников есть хоть капля разума, они постараются выставить принца Зильбершванфлоссе предателем и союзником фрошеров. Найденные нами горники вместе с эйнрехтцами должны попробовать зажать фельдмаршала между двумя своими армиями, но от Талига отсекать не станут. Мы или спрячемся за Бруно, или, если он достаточно быстр, пойдем с ним вместе.

– А что?! – Арно восхищенно присвистнул. – Не самая скверная компания.

– Насколько я помню, впереди приличных дриксов идут твои знакомые быкодеры. Постарайся своевременно им объяснить, что мы не китовники.

…Батальоны один за другим поворачивали на север.

1

Как можно считать праздником самую длинную ночь года, Мэллит не понимала, но рожденные на севере предвкушали удовольствия от праздности, еды и питья. Рынок стал заметно обильней, покупающие улыбались и выбирали лучшее, не страшась цены. Желая разделить охватившую город радость, гоганни спросила Селину, чем хорош Зимний Излом.

– Но это же совсем просто, – засмеялась подруга. – Если ночь самая длинная, следующая будет короче. Когда так плохо, что может стать только лучше, надо радоваться.

– Я знала, что хуже быть не может, – вспомнила злое и грязное Мэллит. – Это не несло счастья.

– Главное – знать, что не только не может, но и не будет… – Селина задумчиво погладила кота и обвела глазами комнату, предназначенную для встречи гостей. – Нужно выкинуть то, что надоело, и придумать блюдо, которое в этом доме еще не ели. Да, и обязательно сжечь пирог.

– Сжечь? – не поняла гоганни. – Зачем и как?

– Не вытащить вовремя из печки. Корки подгорят, и мы их, когда рассветет, выкинем, а начинку съедим прямо ночью. Так делали раньше, а умные люди и сейчас делают, нам Дениза… кормилица рассказывала. Если б не она, папенька бы всех увел, то есть меня, может быть, и нет, а маму и младших точно. Давай лучше подумаем, что на стол ставить. Жаль, Герарда не будет, но мы позовем солдат, они же на нас свой праздник тратят.

– Я буду рада накормить доблестных, – сказала Мэллит. – Нужно сделать блюдо, как зимний праздник. Горькое и острое снаружи и нежное внутри! Ничтожная…

– Мэлхен, ты опять!

– Я запеку мясо прожившей безбедную жизнь свиньи в муке и соли. Полную горечи корку можно выбросить, как учила мудрая Дениза.

– Не просто выбросить. Вместе с ней мы выкинем то плохое, что было в прошлом году. Пусть его слопают беды.

– И пусть они умрут, – добавила гоганни. – Но я боюсь класть яд в пищу.

– С них и соли хватит. Куры от соли дохнут, а у бед мозгов еще меньше. Пошли на рынок, иначе всех проживших безбедную жизнь свиней другие съедят.

Мэллит сперва не поняла, потом рассмеялась и взяла накидку. Золотистая, она была подбита мехом живущего в Седых Землях зверька и стоила дорого, но это был дар первородной Ирэны. Растопивший лед ее сердца генерал привез из Озерного замка много красивого, но ценней всего были письма. Роскошная велела во всем слушать Проэмперадора и полковника Придда и спрашивала, что говорят в Аконе о последнем выстреле нареченного Куртом. Ответа гоганни не знала, ведь она выходила из дома лишь на рынок, а гостей по велению стражей не принимали.