— Люди!

Это было неправильно, но по моему телу пробежал мороз, словно люди стали оплотом зла и чего-то настолько страшного и неприятного, что видеть их не хотелось, ни при каких обстоятельствах!

А еще в голове вспыхнули слова Арьяна о том, что люди не заходят так глубоко в лес.

— Они знают, куда идут, — глухо отозвался он тут же, словно прочитав мои мысли, порывисто приблизившись и положив ладони на мои холодные скулы, тихо выдохнул. — Ты доверяешь мне?

У меня больше не было сомнений, когда я кивнула ему в ответ твердо и уверенно:

— Да!

— Ничего не бойся, я буду рядом. Но чтобы понять, что именно они хотят, меня не должно быть в зоне видимости.

Огненные глаза Арьяна прищурились, словно на пару секунд он ушел в себя, размышляя быстро и цепко. Только я ничего не успела понять, когда он быстро поцеловал меня и порывисто вышел из дома, оставляя меня в дрожащей тишине, где потрескивал мирный огонь в печи.

Нет, страшно не было. По крайней мере, если и была дрожь, то не за себя!

Я только пыталась судорожно понять, что же хотят люди, которые шли сюда, с тоской соображая, что едва ли они шли для чего-то доброго и хорошего.

Дверь осталась приоткрытой и, пожив в лоне природы достаточно долго, уши сами по себе научились распознавать звуки, которые в ночном дремлющем лесу казались буквально оглушающими.

Теперь я отчетливо слышала, как скрепит снег под ногами идущих.

Как они пыхтят, с трудом пробираясь по белоснежному океану, в котором иногда можно было сгинуть с головой.

Слышала, как лес тут же стал реагировать на непрошенных гостей, когда заухала сова, которую потревожили, и Сыночек забеспокоился, тут же забившись под лежанку, но в этот раз притихнув, словно слушал, что же будет дальше.

В голове тут же прозвучали слова Черного о том, чтобы я прислушивалась к зверям, потому что они никогда не врут.

Зная, что Арьян рядом и не даст меня в обиду, я вышла на порог, всматриваясь в темный лес, где в сгустившихся сумерках скоро смогла различить две фигуры, что пробирались тяжело и медленно сквозь снег, утопая в нем, но уже конечно же видя свет от огня, который шел из домика.

Увидев мой силуэт, они остановились. Затравленно и скованно, пока очевидно не поняли, что фигура слишком маленькая для мужчины и уж тем более для того, кого называли Зверем.

Ведь они знали, что встретят его здесь. От этого и был страх.

Это были мужчины. И один быстро пихнул другого в бок, кивая на меня, отчего оба задвигались быстрее, начав говорить еще до того, как предстали перед моими глазами — бледные от страха, измотанные дорогой, с потными лицами, и глазами которые бегали из стороны в сторону, в поисках того, кто станет их смертью, когда настигнет.

— Княжна наша!

От этих слов все внутри меня сжалось в тугой комок, отчего закружилась голова.

Боги! Сколько же времени прошло с тех пор, как меня так называли?

Месяц? Два? Год? Несколько лет? Теперь мне казалось, что это было словно в прошлой жизни, обрывки которой я пыталась уже даже не вспоминать!

— Жива! Действительно жива!

Нахмурившись, я смотрела на мужчин, отмечая, что они не были простыми работягами из деревни. Они были воинами.

Возможно теми, кто давал клятву моему отцу.

Я знала в лицо только тех, кто был приближен к папе и часто появлялся рядом с ним, но эти лица мне были не знакомы. Жизнь многому научила меня за последнее время, поэтому без лишних слов, хмуро, напряженно, но отчетливо я спросила:

— Зачем вы пришли?

— Чтобы спасти тебя от чудовища!

«Будь хитрее, — словно откуда-то из глубин моего сознания прозвучал обманчиво мягкий голос Черного. — Если тебя считают ведьмой, то нет смысла строить из себя святую…»

Хотелось зарычать на них, выказывая все то презрение и недоверие, которое отныне я испытывала к людям, даже если сама была их частью.

Мой Арьян не был чудовищем!

Его благородство и чистая душа были настолько выше человеческой грязи, что едва ли у меня бы хватило слов, чтобы передать все это!

— Идем с нами скорее, пока он не вернулся, княжна!

Я окинула мужчин хмурым недовольным взглядом, отмечая про себя, что каждый из них стоял в позе для обороны и любого выпада, держа при этом руку на бедре, где были тяжелые мечи. Даже видя меня одну на пороге дома, они боялись. И делали это не зря.

Они не смели подойти ко мне ближе, я только вздернула брови, сухо поинтересовавшись:

— И где же вы были все это время?

— Искали тебя! Бросились на твои поиски в тот страшный день, как только монстр ушел из нашей деревни, но в лесу нашли только кровь…подумали, что мы опоздали и вернулись домой, чтобы восстановить стены и защититься от набегов тех, кто пытался забрать казну нашего князя! А потом услышали, что ты была в ближней деревне! И что монстр забрал тебя живую!

Что ж, это было складно, но доверия все равно не вызывало, я чуть улыбнулась лишь кончиком губ, замечая в кромешной темноте леса, как тут и там загораются огоньки. Они блестели и погасали, скрываясь в ночи темными крыльями моей бессменной защиты.

Волки были здесь.

Скрываясь в ночи бесшумные и опасные, они уже окружили мужчин широким полукругом, порождая в моей душе невероятный покой и чувство полной защищенности, я хмыкнула, глядя в глаза незваным гостям:

— Вероятно слышали и то, как меня пытались сжечь, как ведьму?

— Да, княжна, они поплатятся… — кивнул один из них сконфуженно, явно собираясь сказать что-то еще, но я не собиралась ничего слушать, продолжив:

— Слышали и то, как за меня вступилась целая армия волков, которые пришли из Черного леса?

Мужчины переглянулись, и как мне показалось побледнели еще сильнее, скованно кивнув и больше не пытаясь найти оправданий:

— Слышали, что отныне я — жена Зверя, и он пришел за мной, наказав жестоко и справедливо каждого, кто причинил мне вред?

Теперь они даже не кивали, только склонили головы, косясь друг на друга, и выглядя еще более напряженными, чем до этого.

— А теперь скажите мне, для чего я понадобилась вам спустя столько времени?

— Ты — последняя из семьи кто остался в живых, княжна! Только ты можешь взять бразды правления в свои руки по праву и занять место своего отца. В наших деревнях разруха и смута. Люди ждут твоего возвращения, чтобы верить в то, что все будет как прежде!

Уже ничего не будет как прежде.

Теперь я знала это наверняка, отчетливо видя в глазах этих мужчин вовсе не то, что должна была — смирение, возможно смущение, может даже мольбу.