Саша помолчал. Потом снова заговорил:

– А самое главное, Серёга, ты посмотри, какие сейчас люди! Открытые, честные. Нет, говна хватает, конечно – Гражданская война подняла с самого дна всё… И выплеснула… Но вот я в белой армии посмотрел, сколько умных, толковых, а главное – искренне болеющих за свою родину людей. Образованных, культурных. А ведь их перебили во время гражданской – той, которая у нас была! Генофонд был выкошен.

Сергей покачал головой:

– Ты, Саня, не суди по белым только. Среди них тоже садистов было и мерзавцев много. Тот же атаман Анненков у Колчака, если помнишь такого. Негодяй был первостатейный.

Саша тут же возразил:

– Про Анненкова – да, читал, но там и барон Унгерн был, тоже садист и палач. Но вместе с тем человек чести. Просто убеждения у него такие были, не щадил большевиков. Да что мы сейчас о них? Ты же знаешь, как историю переписывали. И современники тоже своих недругов могли шельмовать. Вон, Слащёва вешателем прозвали, и Деникин, и Врангель о нём дурно отзывались, мол, наркоман и псих. А я вот с Яковом познакомился и скажу тебе: фигня все те отзывы и Деникина, и Врангеля. У Слащёва не было привычки жопу начальству лизать. А Крым он у красных за три недели отбил, а потом один с горсткой солдат удерживал полгода. И население его боготворило, потому что жил скромно и всегда был за справедливость. Вот тебе и разница между исторической правдой и воспоминаниями современников.

Сергей не стал спорить. Сашке виднее – он сейчас у белых, и ему решать, кто там чего стоит. Но и ему тоже многое здесь видится по-другому. О чём Сергей не преминул сказать брату:

– Ты, Саша, прав, конечно. Но не в том дело, кто за какую идею сражается. Ты говоришь, белые офицеры культурные, и, мол, на них потом пропаганда большевиков навешала ярлыки палачей и вешателей? Вполне могу поверить. Хотя, насколько я читал архивы, в этой Гражданской войне все были хороши. Все вешали и расстреливали. И подонков везде хватало. Вон, я смотрел на махновцев… Да, таких отморозков, как Щусь, было много. Особенно среди тех, кто посчитал, что революция дала им право убивать и грабить. Но много и нормальных парней, которые просто не имели возможности выбиться в люди. Беднота. А вот на войне они выдвинулись. Да тот же Махно! Он же, по сути, создавал целое государство – первую и единственную в мире анархистскую республику. И когда мы тут немного пообтёрлись, мне вот стало интересно: а почему бы действительно не создать это государство? Без диктатур и демократий! Ведь выборность – это здорово. В сёлах, которые контролировали махновцы, и власть была твёрдая, и самоуправление работало. И выбирал народ! Именно народ, не какие-то там депутаты, не партии. Сами люди себе выбирали свою власть!

Саша внимательно слушал брата, одобрительно кивая, но на последней его фразе вскочил и восторженно хлопнул себя по ляжкам.

– Вот! Вот и я о том же! Мы можем не просто повернуть историю вспять, мы можем сами проделать грандиозный эксперимент! Исторический эксперимент! Ни одному историку такое и не снилось! Мне вот тоже интересно, какая из форм государственной власти наиболее благоприятна будет для России. Я так думаю, у Деникина с Врангелем не хватит сил окончательно добить красных. Сил у них мало. Всё-таки Россия – огромная страна. Большевики народ агитировали долго, ещё с революции девятьсот пятого мозги народу промывали. За два года белые не переплюнут их пропаганду. А как государство рухнуло, началось безвластие – и полезло из людей такое… Сам ведь видел, что в сёлах творилось? Ну, отобрали землю, а грабить поместья зачем? Ну, ограбили, а зачем надо было имения сжигать? И помещиков убивать? Звериное полезло из людей, дикость, то, что ранее сдерживали закон и полиция. Бесконтрольность и безнаказанность – вот отчего народ с катушек съехал. Идеология здесь ни при чём. У нас в девяностые то же самое было. А потом в Украине, когда майданы начались…

Сергей возразил брату:

– Власть ведь, какая бы она ни была, она всегда плохая. И вот пример хорошей власти – у Махно. Хотя он тоже и расстреливал, и вешал – но за дело. За грабежи и погромы, между прочим, наказывал. И своих, и чужих.

Саша его перебил:

– Так вот и Яков Слащёв точно так же действовал. Однажды прямо у своего штабного вагона вздернул уличённого в воровстве ювелирных украшений одного из любимцев барона Врангеля, приговаривая при этом: «Погоны позорить нельзя никому». Видимо, потому барон его и невзлюбил. И гадости писал потом в своих воспоминаниях. В Крыму ведь Слащёв своих офицеров за грабежи вешал, а не потому, что был самодуром. А простой народ в Крыму Слащёва любил и уважал. За справедливость.

Сергей улыбнулся:

– Да ты, Саня, не кипятись. Я тебе верю и с тобой не спорю. Просто и твой Слащёв, и мой Махно – они себе не хапали, не обогащались. И воевали не за деньги там или за будущее своей семьи. Жили, как все, просто, не шиковали, жизнью рисковали ради своей страны и своего народа. У Махно ведь даже прозвище было, ещё с каторги – Скромный. Но я хотел бы и о большевиках слово замолвить. Да, там полно было приспособленцев, этих революционеров, мать их! Которые для себя светлое будущее строили. Евреев там, если помнишь, было немерено. Их в России угнетали, вот они все разом на Россию и навалились. Если помнишь, то все начальники управлений НКВД в три дцатые годы – все они были евреями. Потом уже Сталин почистил кадры…

Саня хохотнул:

– Ага, вместо них грузин поставил. Берию, к примеру!

Сергей возразил:

– Берия, кстати, очень даже неплохо руководил. Его ведь не зря Сталин из Закавказья выдернул. Но об этом как-нибудь в другой раз. Я о другом. Что, если образуются сразу три страны на территории России? Большевики будут Советскую Россию строить, белые – эдакую Новороссию, типа «Острова Крым» аксёновского, а между ними – махновская республика? И вот мы и увидим, какая форма государственного управления наиболее жизнеспособна. Это ведь тебе не какие-то там реконструкторские баталии на пару дней, это огромная реконструкция целого государства. Раз уж мы здесь оказались, то давай экспериментировать по полной! Как считаешь?

Александр Юрьевский задумался. С одной стороны, он и предполагал нечто такое, когда они с братом раньше договаривались о том, что разойдутся в разные стороны: он пойдёт к белым, а Сергей – к Махно. Но так далеко, как сейчас предложил ему брат, он не заглядывал. Думал, конечно, но не предполагал, что попадёт к самому Деникину и сможет его убедить в чём-то. А вот вышло ведь. И теперь с этих позиций вполне можно попробовать изменить не только ход истории, но и реально попытаться провести эксперимент с коррекцией этой реальности. Вплоть до образования нового государства. Или новых государств?

– Ты знаешь, когда мы с тобой, Серёга, только начинали этот разговор, я не думал, что всё получится. Для меня это действительно было чем-то вроде одной из реконструкций, ну как будто там, в нашем времени, когда я ездил на все эти слёты и фестивали. Тем более я не предполагал, что мы с тобой так удачно впишемся в это время. А теперь я – советник у Деникина, ты – у Махно. И если Деникина я убедил, то мы вдвоём сможем дожать и Нестора Ивановича. Хоть он и упрямый, чёрт. Только надо наше «попаданское» происхождение от остальных держать в тайне. Слащёва я беру на себя, он будет молчать, думаю, Махно тоже не станет об этом распространяться. Вот этот еврей Канторович меня беспокоит…