– Что-то из средней полосы. По характеру ранений на кадавре, возможно, оборотень. Вечная с ними проблема.

– Мы не знаем, куда двигаться дальше, – констатировала Агата. – Зацепок нет, а лис сказал, что дело так просто не кончится, Черный Кремль требует сатисфакции.

– Вопрос с Черным Кремлем вас волновать не должен. Это проблема моя и вышестоящих. Ваша задача – попытаться определить мотивы и наличие вины Кочеткова в деле с Казимиром и найти напавшего на него. Для этого я решил создать следственную группу из вас троих, – Николай Борисович обвел нас рукой. – Возглавит ее гордость нашего отделения. На этом пока все, – он кивнул Мечникову. – Можете идти, обсудите детали позже. Мне надо переговорить с ребятами по другому вопросу.

Мечников просто кивнул и вышел.

– Я не очень верю, что Кочетков убил Казимира. Подозрительно все это, Рейнеке тоже чувствует подвох. Говорит еще, что, возможно, там сообщник был. Говорит, что кровь и мех странно пахнут… – начал я, когда дверь затворилась.

Филатов поднял ладони, останавливая меня.

– Я говорил с Мечниковым. Он допускает, что Кочетков мог убить. Оказывается, бармен работал у Кочеткова информатором. Если так, они могли что-то не поделить.

– Так, если крокодил работал информатором…

– Верно, я использую эту информацию для урегулирования ситуации с нашими друзьями из Кремля. Хотя бы частичного.

– Вам не кажется, что как-то это все притянуто за уши?

– Кажется. Но версию надо отработать. Мечников не зря наш лучший следователь, чутье уникальное. По Назарову есть что? – он сменил тему.

Агата извлекла из сумки листок со стишками крокодила и положила перед ним на стол.

– Узнаете почерк? Тот же, что на записке.

– Откуда? – изумился начальник.

– Из квартиры Казимира. Он, видите ли, стихи у нас писал. Получается, он и отправил записку, а вскоре его убрали. То есть убийства, скорее всего, связаны, а наша версия про третью силу и стравливание нас с мертвичами имеет право на жизнь.

Филатов долго смотрел на записку, потом устало откинулся в своем кресле, достал из ящика стола пачку сигарет, прикурил от спички.

– Одни вопросы. Все совсем запуталось. Идите к Мечникову, мне надо подумать.

Мы встали. Агата уже стала открывать дверь, когда Николай Борисович заговорил:

– А, стойте, забыл. Ваше дело по богеме передаем в архив. Не наш профиль.

– Не наш профиль?

– Патологоанатома, конечно, заткнули, а тела побыстрее кремировали, но там были аккуратные следы хирургического вмешательства для откачивания крови. В незаметных местах – под волосами, в половых органах и так далее. Это культы балуются. А знаете, как все вскрылось? Патологоанатом, проводивший вскрытие, через пару дней уволился. Подозрительно. Короче, наши его очень настоятельно допросили, и он раскололся. Беднягу кто-то запугал до полусмерти. Говорит, пришли к нему ночью двое в золотых масках, непонятно как зашли в квартиру, встали над кроватью, спрашивали, не нашел ли он что-то необычное при обследовании тел, и говорили, что будет очень прискорбно, если нашел. Даже не уверен, сон был или явь. Но намек понял.

– И что за культ, непонятно?

– Что за культ, непонятно. Мало их, что ли, в золотых масках.

– Ну, у тебя хоть была хорошая ночная прогулка, – подмигнул я Агате шагая к двери.

– И еще… – опять остановил нас Филатов. – Расследование дела с Кочетковым явно будет долгим, даже с Мечниковым в вашей команде. Посмотрите-ка вот это на досуге, – и он извлек из бюро очередную папку.

* * *

В кабинете Мечникова было стерильно чисто и аккуратно. Часто у следователей на столах бардак: навалены карты, распечатки фотографий, энциклопедии, переполненные пепельницы. У него же все было, как у строгого финансиста: шкаф с подшитыми делами в зеленых папках и почти пустой стол с монитором, проводным телефоном, стопкой белой бумаги и ручкой. Даже толстый подоконник за спиной не был завален личными и рабочими предметами, а демонстрировал ряд горшков с неизвестными мне растениями. Стена, на которую в полицейских сериалах герои с задумчивым видом клеят фотографии и соединяют булавки красной ниткой, тоже пустовала. Единственное, что хоть как-то персонализировало хозяина кабинета, – магнитная доска, красовавшаяся десятками сувенирных магнитиков со всех краев нашей родины, среди прочих я отметил толстого кота из Казани, сочинский Морской вокзал, готический калининградский собор и вантовый мост на остров Русский близ Владивостока.

– Ладно, ребята, раз уж мы в одной лодке, скажу сразу, я люблю работать один, – поприветствовал он нас, растирая руку.

Слышал, у него было ранение.

– И это висяк. Поверьте моему опыту, мы не найдем мотивы Кочеткова и его убийцу. Вы знаете, Кочетков хитрый говнюк был. Не любил я его. Но уважал, – он поднял палец, чтобы донести серьезность уважения. – Уверен, секреты и причины убийства он в могилу унес. Невиданное дело: убить информатора и мирного мертвича… Повод должен быть серьезный. Такой не хранят на бумажках и жестких дисках. А про напавшего на него… в лаборатории даже шерсть не могут определить. Но дело важное, – продолжил он, увидев наши обескураженные лица. – Филатов велел копать, на личный контроль взял. Так что заниматься мы им будем. Какие предложения?

Он уставился на меня.

– Я э-э-э…

– Я думаю, с прошлого надо начать. Копайте прошлое Казимира. Интуиция подсказывает.

Интуиция его действительно была знаменита на все отделение.

– Вы разве с ним лично не были знакомы? – уточнила Агата.

– С ним много кто был знаком. Он поставлял информацию. Но прошлым его я не интересовался. Данные о клиентах его поищи.

– И вы допускаете, что его убил Кочетков?

– Я почти уверен. Лис же вам тоже подтвердил.

– Еще можно посмотреть архивы, не было ли аналогичных нападений, как на Кочеткова, – предложил я.

– Отлично, голова работает. Покопайтесь в архивах в поисках похожих дел. Шерстите, шерстите. И все, что найдете, несите ко мне. А что там в папке у тебя?

– Филатов дал. По другому делу.

– Ясно. Ну, теперь идите.

– А вы?

– А я? Я наведу справки по своим каналам. Наведаюсь кое-куда. Давайте работать параллельно. Ты вот, Игнатова, иди про прошлое копай. В рюмочную сходи, порасспрашивай про него, если пустят. А ты, Барченко, ты же из мониторинга и архивов изначально? Вот и иди в архивы. А я говорю, я одинокий волк. Ну все, идите.

– А вы с нами будете же делиться ходом расследования? Как глава группы.

– Важное что-то будет – вы первыми узнаете, – заверил он. – За работу.

Мы отошли от кабинета на пару десятков метров по коридору и недоуменно переглянулись.

– Это и есть его уникальный метод? Раздать всем задачки и в одного заниматься не пойми чем? Ничего уникального он не