При этих словах он вытащил из кармана робы нечто темное, шевелящееся и с двумя веревочками, болтающимися снизу. Он опустил темное на пол, и оно тут же стало крысой; одна веревочка стала хвостом, а другая поводком. Крыса хотела было юркнуть вбок, но Понпавецкий подтянул ее поближе.

– -Это мой Бодхисатва XVI,-объявил он.

– -Какое имя!-простонал Потапов.

Бодхисатва XVI сел столбиком и начал беспокойно принюхиваться.

– -Зачем ему эта тварь?-не выдержав своего милицейского молчания, спросил сзади Володя.

– -Судя по всему, подопытное животное,-сказал Аркадий Марксович.

– -Ученые обожают животных мучить,-ввернул Сева.

– -А вы хотите, чтобы совесть на людях испытывали?-огрызнулся Потапов.

Пока они беседовали, профессор Понпавецкий достал из другого кармана робы пачку печенья. Одну печенину он взял в зубы, затем опустился на четвереньки и в таком виде подполз к Бодхисатве XVI. Присутствующие замерли. Когда нос профессора и печенье оказались прямо перед ним, животное отвернулось. Понпавецкий резво поднялся на ноги и торжественно объявил:

– -Вот результат действия вакцины с ферментом совести! Я назвал его “первичный синдром Понпавецкого”. Вы видели когда-нибудь, чтобы крыса отказалась от добычи? Это идет вразрез с извечными правилами природы! Ведь у крыс, как известно, отсутствует понятие "совесть".

Аудитория зааплодировала. Довольный докладчик снова вытащил печенье. Достав одно, он принялся его есть, а всю пачку положил перед крысой. На этот раз Бодхисатва XVI не стал отказывать себе в угощении и тоже захрустел. Доев свою порцию, понпавецкий громко провозгласил:

– -Внимание! Бедный брат просит поделиться!

Он протянул руку к богатому брату, и сердца присутствующих стали таять в ожидании трогательной сцены. Видя приближающиеся пальцы, Бодхисатва XVI сначала замер, а потом сделал быстрое зловещее движение. Понпавецкий взвыл и, вскочив, запрыгал, словно юный весельчак из группы "На-на".

Присутствующие загалдели – кто испуганно, кто сочувствующе. Бодхисатва XVI, ощутив, что поводок больше не стесняет его свободу, засеменил вдоль стенки и растворился в темноте.

Несколько человек подбежали к Понпавецкому, но тот жестом показал, что с ним всё в порядке и попросил вернуться обратно. Обмотав руку платком, он в некотором смущении извинился за частичные накладки.

– -Не понимаю, откуда такая психическая неуравновешенность! Возможно сыграло роль то, что я брал фермент у племянника, помощника депутата… С другой стороны, не исключено, что чрезмерная доза совести вызвала защитную реакцию организма и начал вырабатываться иммунитет… В общем, препарат еще предстоит доработать…

– -Спасибо, профессор!-снова взял ход событий в свои руки пердегуст.-У кого есть вопросы к докладчику?

– -Есть вопрос!-крикнули из гущи слушателей.-Передается ли СПИД через зубочистку?

Над собранием прокатился шум, в котором смешались возмущенное шипение и сдерживаемые смешки. Пердегуст выскочил вперед.

– -Прошу вести себя научно!-возгласил он и замолотил клюкой по чайнику.

– -Скажите, коллега,-обратился он уже сам к профессору Понпавецкому, намереваясь вернуть мероприятие в надлежащее русло,-каковы ваши дальнейшие планы работы над темой?

– -Я написал в UNEP, UNIDO и UNESCO с тем, чтобы совместно разработать нормы безопасности для использования найденного мной фермента совести. Кроме того, я запросил полтора миллиона долларов на дальнейшие исследования, в том числе для проведения экспериментов по выяснению, как влияет на совесть корилиосово ускорение вращения Земли в Северном и Южном полушарии…

Внезапно позади говорившего все увидели странную фигуру, укутанную с головой в черное. Непонятно, как она смогла прокрасться за спину профессора Понпавецкого столь незаметно для окружающих. Очевидно, это произошло в тот момент, когда из-за хиханек-хаханек, вызванных глупым воспросом о СПИДе, заплясали огоньки свечей и заиграли тени на стенах. Вот каково, господа, не уметь быть серьезными!

Фигура придвинулась к Понпавецкому вплотную, и всё собрание, до этого благосклонно внимавшее, загудело и попятилось.

У выступающего от удивления посреди слова отключилась речь.

– -Что это с вами?-спросил он наконец, потом, уловив направление взглядов, обернулся как раз в тот момент, когда черная фигура бесшумно раскинула руки-крылья, и из-под зловещей черной мантии вынырнула ужасного вида бритая голова, оскалившаяся в злобной ухмылке. На физиономии у головы блестел треугольник, намалеванный чем-то белым, вроде зубной пасты.

– -Так и знал: скины! Полундра!-сдавленным голосом произнес Чикильдеев, пытаясь съежиться до размеров эмбриона.

Страшное существо наотмашь хлестнуло Понпавецкого черным крылом, отчего тот сразу будто бы пропал, и возгласило гнусавым, как у саксофона-сопрано, голосом:

– -Всё, козлы, хана! Черная месса.

Тут же под сводами подземелья завертелось такое, что Сева только и смог произнести:

– -Ну и тусня!..

Густой влажный воздух проткнули огни фонарей. С воем и улюлюканьем отовсюду повыскакивали черные фигуры, и стало ясно, что они давно уже подкрадывались в темноте к говорливому сборищу. Ученые бомжи бросились прочь, словно стадо моржей, спугнутое выстрелом из двустволки. У Севы в голове получился полный хаос, только одна мысль прыгнула глупой рыбой: недаром так ловко рифмуется – моржи-бомжи.

Все пути были отрезаны заранее, хрустальные лучи били в изломанные испугом лица, а зловещие тела в черной коже всё туже стискивали круг.

– -Ну прямо как в компьютерной игре: буфер постоянно заполняется новыми злодеями!-сказал Сева.-Не пора ли сматываться?

В этот момент Володя слегка придавил его плечом и приложил палец к губам. Где-то совсем рядом раздалось прерывистое всхлипывающее дыхание и убегающий топот. Потом послышался догоняющий топот, и в закуток, где затаились охотники за либереей, на секунду ворвался голубоватый шарящий луч.

– -Пока сидим тихо!-проурчал Володя.

– -Понял,-охотно согласился Чикильдеев.

Потапова не надо было ни в чем убеждать, потому что он к этому моменту безо всяких увещеваний совершенно оцепенел.

Когда суета вокруг несколько улеглась и люди с фонарями перестали метаться с опасной непредсказуемостью, троица осмелилась снова осторожно выглянуть наружу.

Там, где совсем недавно в зыбком свете свечей разглагольствовал Понпавецкий и хрустел печеньем его Бодхисатва XVI, сияли люминесцентным заревом переносные автомобильные лампы Philips. В их страшном хирургическом свете сбилось в кучу стадо ученых-моченых, зажатых со всех сторон неприятного вида черными фигурами. Внезапно кольцо черных расступилось, почтительно пропустив внутрь круга старушку в мышином пальто и таком же невыразительном платке.