— Нет. У них один единственный документ. Только свидетельство о смерти, которое они сами выписали. — Он поправил полы пиджака. — Сотрудница, приятная женщина, также обратила внимание на две вещи. В свидетельстве о смерти, выданном на имя Бёрре Дранге, значится только месяц смерти — июнь, а сам день смерти отсутствует. По ее мнению, ни один норвежский бюрократ не пропустил бы такое. Она уверяла меня, что в свидетельстве о смерти обязательно должна стоять дата.

— Само собой, — сухо добавил Фредрик.

— Сотрудница Управления регистрации населения недвусмысленно дала понять, что кто-то пошел против системы, а на это никто бы не пошел без явного распоряжения сверху.

Андреас поднял очки на голову, прежде чем продолжить. Фредрик увидел, как сильно устал его коллега. И при этом он знал, что его напарник обожает эту часть работы — копать, анализировать и оценивать. Наконец-то они снова разрешают загадки.

— Такое свидетельство не выдадут уже через месяц после смерти. Такие вещи требуют тщательного рассмотрения дела. Должно быть принято решение. Должна иметься документация. А здесь все это отсутствует.

Фредрик откинулся на спинку стула, тяжело вздохнул и снова вспомнил о лете за окном.

— Отец Дранге рассказал, что Бёрре Дранге служил в Вооруженных силах. Я свяжусь с ними, — сказал Андреас. — Проверю, что у них есть в архивах на него. Отпечатки пальцев, группа крови, история болезни…

Кафа посмотрела на коллег.

— Так чем же занимался Дранге, с тех пор как окончил учебу в Норвежском технологическом институте и до того как был признан погибшим четырнадцать лет спустя? И почему он объявлен мертвым, если у нас есть и свидетели, и документы, которые говорят, что он жив? Кто признал его погибшим? Почему он сменил имя?

— И не менее важно, — добавил Фредрик. — Почему на него охотится серийный убийца? — Он уставился в потолок и закрыл глаза. — Бёрре Дранге — это ключ к загадке, — тихо прошептал он. — Все началось с него.

Больше всего Фредрику сейчас хотелось поехать домой. Руки и ноги отяжелели, в глазах пульсировало — последнее предвестие головной боли.

Кафа встала и пошла к своему рабочему месту. Фредрик собирался сделать то же самое, но его удержал Андреас.

— Есть еще кое-что, — сказал он. — Ты должен взглянуть, Фредрик.

— Так что же?

Андреас включил компьютер и открыл папку. Четыре фотографии. Серия снимков с интервалом в пару секунд.

Фредрик содрогнулся, узнав себя и Йоргена Мустю. Йорген стоял и курил. Они стояли у их паба на Майорстюен. Фотографии были сделаны в тот вечер, когда Фредрик рассказывал Йоргену про расследование. На последнем фото был один Фредрик. Смотрел прямо в объектив камеры. Он вспомнил этот момент. То чувство, как будто за ним наблюдают.

— Откуда это?

— Помнишь последний файл на флешке? Который мы никак не могли открыть?

Фредрик кивнул.

— Это его содержимое. Мы взломали пароль сегодня вечером, — Андреас осмотрелся по сторонам и продолжил. — Я хотел показать тебе это прежде, чем мы сообщим Коссу. Ведь это касается лично тебя.

Фредрик стал разглядывать фото. Лицо Йоргена. Улыбающееся и расслабленное. Интересно, как там сейчас дела у друга?

— Спасибо, — задумчиво проговорил он.

— Какой был пароль?

— «Вялый», — ответил Андреас.

— А за ним длинный бессвязный набор цифр, знаков и букв.

— «Вялый»?

Андреас пожал плечами.

Их прервали внезапные аплодисменты. Себастиан Косс хлопал, чтобы привлечь всеобщее внимание. Фредрик встретился с ним взглядом, и Косс помахал ему, подзывая к себе, почти дружелюбным жестом. Помощник комиссара полиции был воодушевлен. На столе перед ним лежала карта и аэрофотоснимки здания Оперного театра в Бьёрвике.

— Мы были правы, — сказал он.

Под «мы» он имел в виду себя, Бикфаю и Неме.

— Похититель согласился на встречу с Кари Лисе Ветре. Около Оперного театра завтра в десять утра.

Ослепительно белое здание Оперного театра Осло поднималось над мутными водами гавани, как самолет-невидимка. В архитектуру и каррарский мрамор были вложены нефтяные деньги. Только вблизи можно увидеть, что броского вида здание не белое. Мрамор был серым, с черными вкраплениями, пятнами кофейного цвета и древесными бежево-желтыми оттенками. Но доминировал все-таки серый цвет: все мыслимые оттенки этого самого заурядного цвета.

В течение ночи полицейские проверяли урны. Поисковые собаки обнюхивали подол юбки бронзовой скульптуры оперной сопрано Кирстен Флагстад. Полицейские, переодетые строителями, проверяли, чтобы ни одна из тяжелых каменных плит, грубых чешуек на коже здания театра, не была сдвинута с места. За площадью перед главным входом с помощью подзорных труб и оптических прицелов снайперских винтовок SIG — Sauer SSG 3000 велось наблюдение. В северо-восточной башне бетонного здания портового склада лежала в засаде группа снайперов. Построенное в стиле необарокко здание протянулось на сто сорок метров вдоль набережной Толлбюкая к западу от Оперного театра. Расстояние от башни до мраморной скамейки около главного входа в театр составляло двести тридцать метров. Здесь должна была состояться встреча. Несложная задача для тренированного стрелка, даже сейчас, против утреннего бившего в глаза солнца.

Второй снайпер и его наводчик расположились еще ближе к месту встречи, на крыше отеля «Опера» рядом с Центральным вокзалом, чтобы вести наблюдение за зданием Оперного театра с северной стороны. На верхнем этаже отеля находится номер 1001 — номер «Лебединое озеро». На крыше отеля у этого номера есть своя маленькая терраса, а между террасой и краем крыши идет узкий проход, покрытый гравием. Только низкий, высотой до лодыжки алюминиевый бортик позволяет, наслаждаясь лучшим в городе видом на здание Оперного театра, не выпасть и не разбиться об асфальт. Снайпер стоял одним коленом на гравии. Солнце светило сбоку. Ветер почти стих. Пока была видна цель, промахнуться было невозможно.

Сложность заключалась в том, что похититель и Кари Лисе Ветре будут среди других людей.

Фредрик находился в фойе Оперного театра под толстой крышей, уходившей вверх под углом от основания здания к входу в зал. Чтобы ограничить проход, всю зону фойе накрыли плотным синим полимерным материалом и обклеили табличками о технической профилактике с надписью «Ремонтные работы. Вход запрещен». В тесноте Фредрик испытывал чувство клаустрофобии и сильно потел. Рядом с ним сидел Себастиан Косс. За ними стояли четверо до зубов вооруженных полицейских из группы захвата в масках и униформе.

— Что думаешь?

Фредрик прижал телефон к уху, откинулся на спинку приставного стула и зашептал. Андреас долго молчал, прежде чем ответить.

— Чертовски трудно сказать. Это же долбаный муравейник. Снайперы замучаются целиться.