Шелестов, как мог, объяснил.

Капитан 3-го ранга проговорил:

– Вот оно как. Тогда, конечно, другое дело. Скажу честно, удивлен.

– Чем?

– Не чем, а кем. Этим Матисом. Оказывается, и среди немцев есть нормальные люди. Не всем геббельсовская пропаганда запудрила мозги.

– Далеко не всем, Иван Петрович. Мы действовали совместно с боевой группой подполья. Без них наша группа не выполнила бы задание.

– Ладно, если ты так решил, – уходим.

– Подожди немного.

Шелестов перешел на катер. Подошел к Матису, тот курил трубку и смотрел на подлодку.

– Леон, я хотел тебе сказать… тобой еще будет гордиться Германия.

– Оставьте это, майор.

Шелестов обнял Матиса и увидел, как повлажнели глаза старого моряка. Тот закашлялся, но сделал вид, что слезы от дыма.

– Уходите. И храни вас Бог.

Шелестов прошел по сходням. Матис завел двигатель, отвел катер от лодки, сходни упали в воду. Капитан судна не обратил на это внимания. Катер пошел в обход острова.

Шелестов вместе со всеми зашел в рубку.

– Погружение, – приказал Осипенко.

– Черт! – воскликнул старший помощник, капитан-лейтенант, отслеживавший обстановку вокруг субмарины.

Осипенко спросил:

– Что случилось?

– Немецкий сторожевик.

– Далеко?

– В десяти кабельтовых западнее острова.

– Скорость?

– Пятнадцать узлов. Не успеем погрузиться.

– Подготовиться к торпедной атаке из кормовых аппаратов. Атака с дистанции пять кабельтовых, две торпеды, глубина хода один метр.

– С надводного положения вряд ли попадем, а вот он влепит нам торпеду прямо в борт.

– Выполнять приказ!

Но моряки боевой части явно не успевали.

Командир нервно ждал.

И тут вновь крикнул старший помощник:

– Справа по курсу к сторожевику идет рыболовецкий катер.

Шелестов крикнул:

– Матис!

– Похоже, он.

– Но у него скорость – всего шесть узлов.

– Он идет на сторожевик. По катеру открыло огонь палубное орудие. Попадание, второе, но катер держит скорость, и немец, судя по всему, жив, судно уклонилось ближе к нам.

Члены экипажа минно-торпедной боевой части доложили, что кормовые аппараты приведены к бою.

Но стрелять подводникам не пришлось.

На скорости в шесть узлов катер Матиса врезался в борт сторожевого корабля. От удара сторожевик развернуло градусов на сорок, а затем произошло то, чего никто не ожидал, – мощный взрыв прогремел на немецком корабле. Все окуталось черным дымом.

– Что произошло? – спросил Шелестов.

– Твой друг, майор, похоже, попал носом своего катера в арсенал. От удара сдетонировали боеприпасы. Пока ничего не видно за дымом.

Когда черную завесу снесло в сторону, на поверхности не было ни немецкого сторожевика, ни катера Леона Матиса. Только обломки конструкций, барахтающиеся в холодной воде люди и разлившееся по поверхности черное пятно.

– Вот тебе и немец, – проговорил Шелестов.

– Да, – только и смог сказать командир лодки. – Погружение!

Подводная лодка ушла на глубину и взяла курс на северо-восток.

В Кронштадте группу встречал сам старший майор Платов. Этого бойцы Шелестова никак не ожидали. Все же лететь сюда было делом опасным. Но сегодня на причале Шелестов увидел «ЗиС-101» местного командования и стоявшего рядом с автомобилем старшего майора государственной безопасности.

К лодке подъехали грузовики, подошла рота красноармейцев. Командовал ими бравый капитан.

Шелестов поправил обмундирование и двинулся к начальнику на доклад:

– Товарищ старший майор госбезопасности…

Начальник IV управления НКВД махнул рукой:

– Оставь это, Максим. Дай я тебя обниму.

Они обнялись. Следом старший майор обнял Буторина и Когана, хотел обнять и Сосновского, но помешала эсэсовская форма.

– Черт, Миша, неужели за время перехода нельзя было сменить одеяние?

– А я свою штатскую одежду в Хенсдорфе оставил, когда уходили с завода. Вспомнил на полдороге, а сумки нет. Не возвращаться же… Просил командира подводной лодки дать что-нибудь из их формы, да они все ребята невысокие, в общем, мала мне роба оказалась. Пришлось в этой остаться.

– Сними немедленно, к чертовой матери, хотя бы китель.

Сосновский выполнил приказ. Платов обнял и его. Крикнул в сторону машины:

– Васильев!

– Я, товарищ старший майор.

– Прикажи доставить в кабинет капитана госбезопасности Ефремова советскую армейскую форму капитана.

– Есть, товарищ старший майор!

Красноармейцы, выделенные для конвоя, подвели к Платову конструктора Айзенберга.

Тот быстро залепетал:

– Господин генерал, прошу учесть, я помогал вашим людям захватить головную часть снаряда. Я сотрудничал с советскими диверсантами. И впредь готов работать на Россию. Поверьте, я буду весьма вам полезен, работая не только над проектом «Алиса», у меня в голове новые разработки сверхмощных ракет, которые можно запускать без направляющих, я…

Платов поднял руку:

– Во-первых, я не генерал, а старший майор государственной безопасности.

– Но это одно и то же.

– Не перебивайте!

– Слушаюсь.

– Во-вторых, работать на нас вы будете в любом случае, отныне ваша жизнь напрямую связана с тем, что вы создадите. На первое время, думаю, будет достаточно дивизиона орудий по проекту «Алиса». Вы же готовили батарею под Сталинград?

Айзенберг замотал головой:

– О нет, господин старший майор, мое дело было сконструировать орудия и снаряды к ним. Всего четыре штуки с десятью комплектами боеприпасов на каждое орудие повышенной мощности. Мне это удалось. Но что их собирались перебросить к Сталинграду, я не знал. Я ученый, мое дело изобретать, конструировать, а не убивать.

– Однако одно ваше орудие уже уничтожило около ста заключенных концлагеря.

– Но я не знал, что орудие будет применено против концлагеря.

– Хватит! Вам предоставят бюро, где вместе с нашими инженерами вы в кратчайшие сроки разработаете новые снаряды. Более мощные, нежели те, что были применены на Ургедоне. Производство снарядов, головную часть которых доставили наши разведчики, мы организуем и без вас. Сразу предупреждаю, создание условий для работы совершенно не означает, что вы будете получать все, что захотите, в бытовом плане. Некоторое послабление – это да, но не более. Вы не свободный человек, вы преступник, суд над которым пока отложен.