Как только люди научились ездить верхом, перед ними открылся новый океан – океан травяной, который можно было пересечь без особых усилий со своей стороны. Кони впервые подарили людям свободу перемещения. Внутренние просторы Азии, Северной и Южной Америки перестали быть препятствиями, а наоборот, стали манить путешественника. Волны, катящиеся по траве, препятствуют пешему, но зовут вдаль конного: дорога ждет вас, шепчет трава. Интересно, что там будет, за ближайшим холмом?..

* * *

Прочитав о гибели пони из Нью-Фореста и о древнем обычае, с помощью которого люди не позволяли лошадям переесть желудей, я начала задумываться о причинах появления столь покровительственного отношения, да, кстати говоря, и самой верховой езды. Какой шаг был первым? Когда и как начали лошади возить людей? Согласно традиционным научным представлениям, верховая езда вместе с одомашниванием лошади возникла в Центральной Азии. (Важно разделять эти явления. С археологической точки зрения верховая езда и одомашнивание лошади – совершенно разные события. Вполне возможно, что люди начали ездить на лошадях задолго до того, как одомашнили их.) Мы не знаем точной даты, когда люди начали ездить верхом, однако верхняя граница доместикации прослеживается по материальным источникам. Ученые, исследовавшие стоянку Ботай в Казахстане, обнаружили небольшие загоны, в которых доили кобылиц[159]. На битой посуде в этих «коралях» нашли животные жиры, характерные для конского молока, что подтверждает предположение о том, что в этом месте лошади уже были одомашнены. Возраст стоянки составляет около 5500 лет, и она считается первым надежным свидетельством доместикации лошадей. Однако свидетельств верховой езды в Ботае не было обнаружено.

Впрочем, «отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия»[160]. Ездить верхом или доить лошадей могли научиться задолго до возникновения Ботая, однако пока еще никто не сумел обнаружить надежных признаков этого. Учитывая то, что крупный рогатый скот и овцы были одомашнены по меньшей мере 10 000 лет назад, a также то, что лошади лучше приспособлены к холодным северным равнинам (подобно Уисперу, в отличие от быков и коров они могут пробить копытом ледок на воде или разгрести в стороны снег в поисках травы), можно не без основания предположить, что кони были одомашнены все же до Ботая.

Отсюда вполне разумно вытекает предположение о том, что на конях уже ездили верхом. Верховая езда не требует обязательного применения седла и уздечки. Необходимо просто усидеть на спине животного. Если седок выдержит одну-две безумные скачки, дело можно считать сделанным. В любом случае верховая езда – часть нашего общего естественного исторического наследия. В Африке я часто замечала детенышей бабуинов, едущих на спинах не возражающих против этого родителей, и это напоминало мне нарисованную Хаксли забавную картинку с изображением эохомо верхом на эогиппусе. Доместикация лошадей представляется несколько более сложным процессом, если включать в нее акт контроля за размножением в современном смысле – то есть привод жеребца к кобыле.

Общепринятое в среде археологов мнение, согласно которому овладение верховой ездой и одомашнивание начались на востоке и оттуда распространились в Европу, не встречает одобрения в Галисии. Местные ученые считают, что и то и другое было независимо изобретено в их регионе. Они полагают, что верховая езда представляла собой естественную стадию развития партнерства между людьми и конями на пути от охоты на лошадей как на источник мяса к повседневному использованию лошадиной силы в сельском хозяйстве. К сожалению, они не могут привести никаких доказательств, за исключением присутствия испанской компоненты в генах многих современных пород.

Впрочем, существует несколько произведений постплейстоценового искусства, несомненно изображающих всадников. Ноги их едва не достают до земли, что указывает на небольшой рост животных, возможно не превосходивших тех гаррано, которых я видела. Эти рисунки, однако, находятся не в пещерах, а на открытом воздухе и представляют собой наскальную живопись. По всей Европе существует множество подобных выбитых в камне изображений, однако чаще всего они имеют какое-то символическое значение, которое не поддается научной дешифровке. Существуют изображения в виде концентрических кругов, перечеркивающих друг друга линий, напоминающих шахматную доску, простых знаков «X» или нескольких параллельных линий. Некоторые ученые предполагают, что подобные знаки могут быть очень ранними предшественниками письма – еще не в буквенной форме, но в виде клейм, как в надписях типа: «Здесь был Килрой» или «Эта земля принадлежит таким-то».

Подобные геометрические знаки встречаются часто, а вот второй тип наскальных изображений, которые я видела в компании Лагос и Рэнсома, чрезвычайно редок и присутствует только в Галисии[161] и нигде более. Некоторые из разновидностей местных петроглифов изображают лошадей. Эти постплейстоценовые изображения, однако, ничуть не похожи на более ранние. В них нет и доли великолепия коня из Фогельхерда. Искусство плейстоцена фокусирует свое внимание на элегантности коня как объекта природы, однако голоценовые галисийские изображения видят в лошади принадлежащий человеку инструмент. Действие разворачивается вокруг человека; кони – всего лишь животные, которых необходимо подчинить и использовать. Они – объект действия. Конь как осторожный наблюдатель, как игривый дух, как член славного собрания крупных млекопитающих ушел в прошлое. Плейстоценовое «искусство нежности» уступает место искусству, проповедующему элитарность. Командуют обладатели верховых лошадей. Как подметил британский археолог Ричард Бредли, на сей раз кони символизируют покоренную человеком природу.

Наша компания – Рэнсом, Лагос и я – посвятила несколько дней этим находящимся под открытым небом петроглифам. На одной из сценок всадник уютно устроился посреди спины коня. Ученые привыкли считать, что люди освоили правильную посадку на спине животного только несколько тысячелетий назад (на греческих вазах всадники сидят слишком далеко и потому неустойчивы), но эти галисийские всадники производят вполне надежное впечатление. Кони их не заседланы, следовательно, седло к этому времени еще не было изобретено. На одной из сценок всадник держит поводья в руке, они взлетают в воздух над шеей и головой коня и заканчиваются на конской морде. Неясно, пользуется ли всадник удилами или просто набросил веревочную петлю на голову животного.

На другой сценке можно увидеть, возможно, самое раннее изображение конной загонной охоты. Оно мне особенно нравится, так как освещает традицию, существующую в Галисии и по сей день. Всадник, сопровождаемый сворой собак, гонит лошадей на преграду, возможно каменную стену, подобную тем, которые сооружали для загона волков. Некоторые из коней уже вбежали в ворота в стене. Несколько коней остаются на заднем плане. Всадник снова изображен с летящими поводьями. Одна его рука поднята вверх, в ней палка.