– Быть может, он стащил что-нибудь в доме и несет теперь спрятать украденное в потайном местечке? Скажем, золото твоего Луи или какие-нибудь из драгоценностей, подаренных им тебе?

– Мои драгоценности? Нет, они лежат себе в шкатулке в запертой комнате, ключ от которой у меня. А золота у Луи немного. Все его деньги – тысяч пятьдесят, насколько мне известно, – обращены в серебряные монеты. Едва ли их можно стащить – для этого целый фургон потребуется. Луи объяснил мне, почему так поступил: индейцы и прочие обитатели фронтира ценят серебро выше золота.

– Если Фернанд и вор, то украл он не серебро. Ведь тогда он тащил бы тяжелый груз и не перелез бы с такой легкостью через стену.

– Вот-вот. А он перепрыгнул через нее, как кузнечик.

– Я бы выразилась, переполз с ловкостью змеи. Никогда еще не видела я человека, который бы так напоминал сатану в обличье змия. За одним исключением.

Воспоминание об этом исключении, а именно о Ричарде Дарке, заставило девушку замолчать. Как и подавить вздох при мысли о другом человеке – Чарльзе Клэнси.

– Не пойти ли нам домой? – спросила Джесси.

– Для чего?

– Рассказать Луи о том, что мы видели. Предупредить насчет Фернанда.

– Предостережение наше останется без внимания. Боюсь, месье Дюпре не поверит, что его доверенный слуга способен на подлости, пока не произойдет какая-нибудь неприятность, а то и несчастье. В конце концов, Джесс, наши с тобой подозрения могут оказаться напрасными, и мы несправедливы к этому малому. Останемся еще немного и посмотрим, что из этого выйдет. Он, без сомнения, скоро вернется из своей таинственной прогулки, и нам удастся, быть может, узнать, в чем дело. Подождем, правда? Ты не боишься?

– Немного боюсь, если признаться. Знаешь, Хелен, при виде Фернанда мной овладевает то же чувство, какое я испытала при виде того великана на улицах Натчиточеса. Метис подчас смотрит на меня точно также. А между тем они совсем разные.

– Ну, поскольку в Натчиточесе с тобой ничего дурного не случилось, будем надеяться, что и здесь обойдется. Если ты боишься, давай уйдем. Но я, однако, очень заинтригована происходящим и хотела бы узнать, чем все кончится. Ну так что, уйдем или останемся?

– Я больше не боюсь. Ты внушаешь мне мужество, сестра! Может быть, мы узнаем что-нибудь такое, о чем следует сообщить Луи.

– В таком случае остаемся.

Решив дождаться возвращения полукровки и проследить за дальнейшими его действиями, сестры стали выбирать удобное место для наблюдения, где их самих нельзя было бы заметить.

Тут Хелен пришла в голову мысль.

– На обратном пути, – сказала она, – он может пойти здесь, а не по центральной аллее. Поэтому нам надо лучше спрятаться. Удивляюсь, как Фернанд не заметил нас, проходя мимо. Наверное, потому, что он то и дело оглядывался назад и очень торопился. По пути назад он может уже не так спешить и обнаружит нас. Тогда прощай наши надежды выяснить его намерения. Откуда же безопаснее проследить за ним?

Обе стали оглядываться в поисках подходящего места и без труда нашли его. Вдоль всей стены рос давно неподстриженный кустарник, а вблизи него находилась беседка, густо покрытая вьющимися растениями. Сестры хорошо знали это убежище и посещали его раньше. Несмотря на то, что луна светила ясно, внутри беседки было темно, как в пещере. Забравшись в нее, они могли видеть все, что делалось снаружи, а их никто не разглядел бы.

– Самое подходящее место, – шепнула Хелен.

Сестры двинулись к беседке. Чтобы добраться до нее, необходимо было вернуться к главной аллее и пройти мимо того места, где внизу стены находился пролом, сделанный, по всей вероятности, теми самыми индейцами, которые опустошили миссию. Осыпь со стены достигала дорожки, усеяв ее обломками кирпича, и девушкам приходилось ступать осторожно, чтобы не споткнуться. Они взялись за руки, чтобы поддерживать друг друга. В белых легких платьях, бесшумно развевающихся при ходьбе, они напоминали сильфид или лесных нимф, особенно в призрачном лунном свете.

Для полноты картины не доставало только, чтобы из лесу вынырнули сатиры или лесные демоны. А последние, кстати сказать, находились поблизости. Демоны, или существа, сильно их напоминавшие. Никакие сатиры не могли выглядеть более гротескно, чем фигуры, приближавшиеся в эту минуту к стене с внешней ее стороны.

Осторожно пробираясь вперед, сестры поравнялись с проломом в стене. Некий инстинкт, возможно, любопытство, побудило их взглянуть через него на темный лес за оградой. Некоторое время они, как зачарованные, всматривались в эти таинственные дебри. Но не увидели ничего, кроме искорок светлячков, и слышали лишь обычные звуки южной ночи, к которым привыкли с детства.

Но едва девушки пошли дальше, до их ушей донесся отчетливый звук шагов. Они были сбивчивыми и неуверенными, как будто человек пробирался между кусками битого кирпича. И тут вдруг перед ними появился перебирающийся через стену мужчина.

Фернанд!

Смысла прятаться не было, он уже увидел их.

Теперь дворецкий вовсе не боялся быть замеченным. Напротив, спрыгнув со стены, метис направился прямо к девушкам. И вид у него был не как у слуги, но как у господина, причем намеренного играть роль тирана. В падающем на его лицо лунном свете это было отлично видно. В Фернанде не осталось ни следа от покорности и услужливости. Вместо этого на нем появилось суровое, жестокое выражение, глаза мрачно блестели, на губах полукровки играла сатанинская улыбка, открывавшая два ряда блестящих, как у тигра, зубов. Он не успел сказать ни слова, потому что Хелен Армстронг его опередила. Гордая красавица, возмущенная тем, что видела, и слишком бесстрашная для того, чтобы испугаться, принялась отчитывать его.

Это нападение было столь решительным, что, будь он один, негодяй мог дрогнуть. Но он был не один и не стал ее слушать.

– Тащите сюда серапе! – крикнул он, обращаясь не к Хелен, а к кому-то у себя за спиной. – Живо, а не то…

Договорить ему не дали, или же последние слова утонули в послышавшемся шорохе и шуме. Проем в стене, как по волшебству, закрылся. Поначалу казалось, что его загородила некая неясная темная масса, но вскоре она обрела различимые очертания.

Перепуганные до полусмерти сестры успели издать только один пронзительный крик. Не давая им подать голос снова, мускулистые руки обхватили их, на головы девушкам набросили что-то полотняное. Затем их, наполовину задохнувшихся, оторвали от земли и грубо потащили куда-то.

В тот момент, когда похитители уносили его дочерей, полковник Армстронг вел со своими собратьями-поселенцами весьма оживленную беседу. Тема была следующая: выгодно или нет будет производить сахар в новой колонии. Все понимали, что сахарный тростник будет здесь произрастать, и почва и климат благоприятствовали этому. Единственный вопрос заключался в том, окупятся ли затраты. Сахар имеет относительно небольшую в сравнении со своим весом цену, а доставлять его на рынки при отсутствии железной дороги и пароходного сообщения будет непросто.