Юсуф помогает Дорис присесть, потом подходит к одной из клумб, срывает цветы и возвращается с маленьким букетом.

– Ночные фиалки, – он показывает на волосы Дорис.

– Спасибо, – благодарит она, принимая цветы.

– Как ты себя чувствуешь?

– Да скорее всего, давление скачет, – махнув рукой, отвечает Дорис.

– Может, надо перекусить? – просияв, Юсуф указывает на пять здоровых горшков, стоящих у стены дома у нее за спиной; в них, увивая настенные шпалеры, растут томаты. – Первые в этом сезоне, – с гордостью говорит он, срывая блестящий спелый черри. – Попробуй.

Дорис берет и пробует маленький плод, кисловатый и теплый от солнца.

– Очень вкусно, – говорит она, пережевывая помидорку.

Наполнив стеклянную вазочку, Юсуф ставит помидоры на стол перед Дорис.

– Возьми еще. Могу ли я предложить еще и чашечку кофе? Или нет, лучше свежевыжатый морковный сок с добавлением свеклы – он восхитителен.

От его энтузиазма Дорис не может сдержать улыбку. Видно, что он очень любит свой сад.

– Спасибо, не откажусь.

Юсуф исчезает в доме и скоро возвращается с двумя стаканами сока. Он усаживается рядом с ней и внимательно наблюдает, как она пробует напиток. Дорис осторожно отпивает глоток – сок намного слаще, чем она думала.

– Ты сам его приготовил?

– Конечно, – улыбается Юсуф. – Хотя должен признаться, что овощи покупные. Мои еще не поспели.

– И давно ты увлекаешься садом и огородом? – с любопытством спрашивает Дорис.

– Дома, в Турции, мой отец работал садовником, поэтому я научился с детства. Но когда переехал в Швецию, денег на собственный дом не было, так что мои дети выросли в многоэтажке в Мальмё на десятом этаже. Хотя, конечно, мы разводили огород на балконе, – смеется он.

Дорис кивает.

– А как получилось, что ты переехал сюда?

Юсуф отводит взгляд и утюжит носком ботинка стык между каменными плитками.

– Жена заболела, – отвечает он, понижая голос. – Я почему-то вообразил, что ей станет лучше, если сменить обстановку и поселиться поближе к природе. Мы переехали в Юсшер и занялись садоводством. Полагаю, это помогало справиться с навалившейся бедой. Нам было чем заняться, не зацикливаясь на одной болезни. Садовод все время при деле: выращивает и высаживает рассаду, разводит саженцы, подвязывает и поливает, собирает урожай и семена, обрезает, чтобы потом опять начать все сначала. – Юсуф вздыхает, и, когда их взгляды встречаются, Дорис замечает грусть в его глазах.

– Я думал, что выращенные своими руками ягоды, цветы и овощи взбодрят ее, – объясняет он. – И ей это нравилось, но вряд ли помогло. Элиф умерла во вторую зиму нашей жизни в Юсшере.

Дорис отпивает глоток сока.

– Грустно это слышать. Скоро полтора года, как скончался мой Йоран. Когда теряешь человека, которого выбрал на всю свою жизнь, чувствуешь себя оглушенным.

– Я пару раз встречал Йорана на заседаниях деревенского совета, – кивает Юсуф. – Он был очень доброжелательным.

– Да, это правда.

Юсуф поднимает свой бокал и, глядя ей в глаза, произносит тост:

– Выпьем за тех, кого нам так не хватает. – И Дорис соглашается.

Мгновение они сидят молча, потом в глазах Юсуфа загорается искорка:

– Мона рассказывала, что у вас есть книжный клуб.

– Да, все правильно. Я очень люблю читать.

– Я тоже, – улыбается он. – А ты читала что-нибудь из турецкой литературы?

– Кажется, нет.

– У меня есть потрясающая книга, которую я с удовольствием дам почитать.

Поднявшись, Юсуф исчезает в доме и возвращается с книгой в руках.

– «Имя мне – Красный», – говорит он, протягивая ей книгу.

– Звучит интригующе, – откликается Дорис, бегло просмотрев описание на задней стороне обложки. – Ведь Орхан Памук получил Нобелевскую премию по литературе, правильно?

– Да, в 2006 году, – ликующе отвечает Юсуф. – Мы устроили в его честь грандиозный праздник у нас дома. Нобелевский банкет на турецкий манер.

Дорис смеется. Радость Юсуфа заразительна, и его собеседница ловит себя на мысли, что за все время ни разу не подумала о странном хвосте, в который завязаны его волосы.

– Я очень рад, что ты зашла, – продолжает Юсуф. – Знаешь, я готовлю люля-кебаб – это такая разновидность турецких котлет, которые я собираюсь съесть с салатом из свежего картофеля, и на тебя тоже хватит. – Если, конечно, захочешь.

Дорис задумчиво перекладывает косу на другое плечо. Вчерашнее свидание закончилось настолько плохо, что Дорис решила никогда больше не принимать ухаживания мужчин, но это ведь не такая встреча? К тому же других планов на вечер нет. Она застенчиво смотрит Юсуфу в глаза и улыбается:

– С удовольствием.

39

Эви ходит взад-вперед по своей маленькой кухне. В глубине души она всегда знала: происходившее в Свободной церкви рано или поздно всплывет наружу, и все равно она не готова. От одной лишь мысли о том, чтобы выпустить на волю свои воспоминания, все сжимается внутри, и Эви с удвоенным усердием пытается от них отвлечься.

Она задумывается: как бы все складывалось, не пытайся она помочь девочкам из церковной общины? Удалось бы им с Матсом избежать косых взглядов и бойкота? Перестали бы им кидать записки с угрозами в почтовый ящик? И, главное, дождались бы другие мальчики Матса тогда у пирса, не ушли бы, не убедившись, что он вынырнул?

От последней мысли возникает острая резь в желудке. Эви останавливается, опершись о стенку. Она не хочет вспоминать тот день, а то внутри все оборвется.

Эви поворачивается к темно-зеленому телефонному аппарату. Она помнит, как Матс играл с циферблатом, ему нравилось набирать разные цифры и слушать потом звук, с которым циферблат скользит обратно. Иногда он притворялся, будто звонит кому-нибудь, кого любил: бабушке, Деду Морозу или Тарзану.

Снимает трубку. Вообще-то ей очень не хочется звонить. Эви предпочла бы по-прежнему вытеснять из сознания случившееся, но больше так продолжаться не может. Сестра Маделен заслуживает полноценного ответа.

Медленно набирает девять цифр. Раздается гудок. Она успевает прослушать один, два, три, четыре гудка прежде, чем раздается щелчок.

– Да, алло? – отвечает слабый голос почти шепотом, но характерный акцент все равно уловим, и Эви нервно сглатывает.

– Привет, это я.

– Привет, Эви.

– Как чувствуешь себя?

– Как обычно. Что-то случилось?

– Она приехала.

– Что? Кто?

– Патрисия.

В трубке повисло молчание. Спустя примерно минуту снова раздается голос.

– Зачем ты рассказываешь мне об этом?

– Потому что она приехала в такую даль, из США. Мне кажется, тебе надо с ней встретиться.

– Нет, не могу. Ты же знаешь, что для меня все в прошлом. Я уже совсем другой человек.

Эви прикусывает губу. Не ей одной хочется забыть случившееся.

– Ну пожалуйста, – уговаривает она. – Ты только подумай, через что ей пришлось пройти. Неужели она не имеет