– Что?

– Это ты настойчиво заявляла, что она вернулась в два часа ночи. Может, ты что-то не так услышала, через переднюю дверь она вошла или через заднюю – ты же была наверху, так? Но время у нас с тобой все равно не совпадало. Мы хотели сказать полиции, что видели ее, просто не говорить, что она есть на видео. Хотели, думали, надо сказать, так будет правильно. Но Чейз велел не усложнять. Мол, это ничего не изменит. И камеры – более важная улика, чем живой свидетель.

– Чейз так сказал?

Он их обманул. Когда велел Хавьеру не усложнять, он фактически подгонял улики против Руби. Чтобы прижать ее к стенке.

– Во сколько вы ее видели? – спросила я.

Тейт взглянула на часы над плитой, перевела взгляд на меня.

– В четыре утра.

– Ты уверена, что это была она? Что она возвращалась домой в четыре утра?

Она пожала плечами.

– Мы видели своими глазами.

Это уже совсем не понятно. Руби могла выйти снова, потом вернуться. Но она бы не шла по улице в открытую. Это было нелогично, а Руби в логике никак нельзя было отказать – как она пыталась раздружить нас с Тейт, как вообще сеяла раздор. Считала себя особенной, лучше нас всех. И совершить такую ошибку просто не могла.

Ответ напрашивался сам собой, и меня едва не вывернуло наизнанку. Я отступила к выходу, хотя Тейт просила меня остаться.

– Я пойду, – сказала я.

– Поэтому мы ничего и не сказали, – объяснила она. – Чтобы не усложнять простое дело.

Но она ошибается. Объяснение есть, и оно совсем несложное. Ужасающе простое.

Руби вернулась домой не в два, а в четыре.

Там был кто-то еще, как она и сказала.

И этот кто-то проник ко мне в дом через заднюю дверь.

Я слышала, как кто-то вошел, но это была не Руби.

Глава 23

Я вздрагивала всякий раз, когда вспоминала тот скрип задней двери.

Это был кто-то другой. В моем доме. У кого-то еще был доступ. И этот человек вошел в мой дом.

Ехать на работу я просто не смогу. Я быстро набрала номер Анны, секретарши, сказать, чтобы сегодня меня не ждали.

– Я немого приболела… – начала я.

Но она меня тут же перебила.

– Господи, все только про это и говорят… что случилось…

Я не поняла, она спрашивает или утверждает.

– Это ужасно, – сказала я, потому что мне оставалось только говорить правду. – Анна, а машина на парковке стоит? Белая?

Эту машину я на нашей парковке видела дважды, возможно, это журналист, который следит за делом Руби. Сейчас они явятся целой стаей.

– Нет. – Я услышала, как она подходит к окну, проверить. – Нет, только наши. Пресса, что ли? Может, запереть двери?

В прошлый раз мы так и поступили, не пустили эту гурьбу – они хотели нас расспросить, сделать снимки. Ясно, про смерть Руби раструбят на всех каналах, местных и не только.

Я тоже выглянула в окно – нет ли там агента Лока?

– Да, – подтвердила я. – Заприте.

Я должна выяснить, что случилось в ночь, когда убили Труэттов.

Руби отчаянно пыталась доказать свою невиновность, а теперь это предстоит мне. На кружке есть отпечатки моих пальцев. На снимке, что мне подбросили, – я. Если кто-то захочет направить следствие в мою сторону, возможностей более чем достаточно.

Может быть, ответы кроются в записках, которые получила Марго? Все мы что-то скрываем друг от друга – Тейт, я, да все.

Я видела, как вернулся Хавьер, как потом на своей темной машине отъехал агент Лок. Скорее всего, он увидел, что моя машина стоит на месте – еще один стежок, если шить дело мне.

Шарлотты, Мака и Престона Сиверов, судя по всему, дома нет. Обычно машины припаркованы перед домом, но сейчас их не было. Возможно, показывая, что жизнь возвращается в норму, все вернулись к работе. Все, кроме меня.

Есть ли кто в доме Марго и Пола Уэллменов, сказать трудно. Машин перед домом нет, но я все-таки нажала кнопку звонка, надеясь, что ребенок не проснется. Никто не ответил. Я уже начала спускаться по ступенькам, как вдруг со стороны бассейна донесся смех.

На той стороне улицы, среди буро-зеленой пелены деревьев сияло яркое желтое пятно – надувной матрас Николаса.

Запрещающий знак у калитки бассейна сняли. Видимо, местом, где Руби настигла смерть, уже можно пользоваться как обычно.

Марго стояла у бортика бассейна и заворачивала Николаса в полотенце. Наверное, шагах в пяти от места, где нашли Руби.

– Марго! – окликнула я.

Она медленно выпрямилась, подтянула верх купальника.

– Привет.

Но осталась стоять на месте.

– У меня нет ключа. Впустишь меня?

Она перевела взгляд на ребенка, посадила его в коляску.

– Сейчас.

Не спеша откатила коляску в сторонку, поправила верх, чтобы не светило солнце, налила воды в детскую поилку. Я уже подумала, что она обо мне забыла, но она, поглядывая на Николаса, все-таки подошла ко мне. Открыв калитку, тут же вернулась к коляске, подоткнув вокруг талии полотенце.

– Только что к тебе хотела заглянуть, – заговорила я, идя за ней следом.

– Правда?

Она занялась коляской, стала что-то туда укладывать.

Я окинула взглядом бассейн, поежилась, прекрасно понимая, где я стою. Где недавно стояли мы все.

– Я не знала, что бассейн уже открыли.

Она быстро кивнула, из пучка на голове выбилась прядь волос.

– Мы пойдем, – сказала она. – Надо его как-то занимать, да и других дел по горло. Надеюсь, потом заснет. Так и живем.

Она покачала головой.

– Марго, я тоже получала записки.

Тут она наконец остановилась.

– Зря я это сказала, – произнесла она негромко, не поднимая глаз от коляски.

– Хорошо, что сказала. Я думала, их получаю только я. – Она промолчала. – Марго, – я положила руку ей на плечо. – Марго, – повторила я, шагнув к ней ближе.

– Это ужасно? – спросила она, уставившись на меня, голубые глаза словно остекленели. – Эта фотография? Тебе может аукнуться?

Я чуть кивнула.

– Дело плохо. – Я закрыла глаза, и фотография снова всплыла в памяти. – Я что-то спрятала, уже после суда, – добавила я. Если хочу что-то от нее услышать, надо чем-то поделиться с ней. Тем более что терять мне нечего. – Все очень плохо.

Она перевела взгляд на Николаса, потом наклонилась ближе и затараторила:

– Несколько месяцев назад я порядком устала и оставила ребенка с Полом. А он решил куда-то смотаться по своим делам. Убить двух зайцев – это в духе Пола. – Она глубоко вздохнула. – Я спала, когда он вернулся, но