до 20-х годов печатали царские деньги, которые, в отличие от «керенок» и «совзнаков» пользовались доверием у народов России. В любом случае можно заключить, что личный состав Волжской флотилии был наемным, находился на щедром жаловании, и воевал отнюдь не только лишь «за идею».

Вскоре после своего создания флотилия и ее Нижегородская база перешли на самоснабжение за счет реквизиций, которые, правда, иногда имели форму закупок по твердым ценам за обесцененные бумажные деньги. Например, картофель в земле, или крестьянскую корову реквизировать было трудно, и их приобретение производилось не по договорной рыночной цене, а оформлялось «госзакупкой по установленной твердой цене».

В Нижнем Новгороде Н.Г. Маркин установил деловые связи с руководителями губернских партийных и советских организаций. Занялся Маркин и укомплектованием судовых команд. 25 июня на улицах города появилось объявление о призыве добровольцев на службу в военную флотилию: «Бывшие моряки российского военного флота всех специальностей призыва с 1910 по 1917 г. приглашаются для записей в целях поступления на службу во вновь формируемый военный морской отряд. Заявления и записи будут приниматься ежедневно от 10 часов утра до 3 час. дня с 25-го сего июня 1918 г. в Коллегии Управления Всероссийского военно-морского порта (Канавино, Сорокинское Подворье). От желающих поступить в отряд требуется признание платформы Советской власти и безукоризненная честность как по отношению к начальству, так и к своим товарищам. Не имеющих этих качеств, просим не беспокоиться. Комиссар Волжской военной флотилии Н. Маркин». Любопытно, что Н.Г. Маркин предпочитал ходить не в матросской форме, а «в вольном платье и соломенной шляпе».

Вслед за Маркиным на Волгу потянулись и другие матросы-балтийцы. Центром формирования флотилии стал Нижним Новгород, где находились самые крупные судоремонтные заводы и предприятия. Главным источником комплектования, вооружения и боевого снабжения Волжской флотилии был определен Балтийский флот. Именно с него планировалось производить комплектацию всех категорий личного состава от командно-политических до рядовых, производить отправку орудий, аэропланов, мин, боезапаса, другого вооружения и материалов.

Из телеграммы Н.Г. Маркина в Наркомат по морским делам 28 июня 1918 года: «Приступил к набору личного состава флотилии. Запись идет очень вяло… делу может помочь, если предоставить мне назначать жалование, по каждой специальности по моему усмотрению… Тогда, возможно, мне удастся обойтись одним Нижним. Или же выписать из Балтийского флота определенное количество специалистов: машинистов, кочегаров, артиллеристов, пулеметчиков…»

По мнению ряда историков, Н.Г. Маркин, играл роль некого матросского «серого кардинала». Внешне он был замкнут, лишен дыбенковского популизма, но влияние его было на матросов не меньше, а то и больше, чем у знаменитого П.Е. Дыбенко. При этом у Н.Г. Маркина имелась ярко выраженная склонность к диктаторским методам руководства. Так на Волге Н.Г. Маркин сразу же столкнулся с серьезной проблемой – никто из волжских капитанов и лоцманов не хотел воевать. Однако Маркин, по воспоминаниям Троцкого, знал «секрет прямого действия», позволяющий решать любые проблемы. Секрет этот Троцкий в своих мемуарах не раскрыл, но догадаться несложно.

При включении судов во флотилию капитаны и механики сознательно занижали тактико-технические данные своих судов, чтобы их оставили в покое. Так было, например, с пароходом «Иосиф». Узнав об обмане, Н.Г. Маркин приказал арестовать капитана с механиком. Дальнейшая судьба обоих неизвестна.

Из воспоминаний матроса флотилии А.С. Леонтьева: «При реквизиции в состав флотилии теплохода «Матвей Баширов» (был переименован в канонерскую лодку «Волгарь-доброволец») из всей команды согласился остаться на нем только старший механик А.Ф. Абрамов».

Из воспоминаний матроса флотилии И.В. Чистова: «При комплектовании судов в Нижнем Новгороде часть команду разбегалась. На пароходе «Ломоносов», при очередной проверке личного состава, не оказалось еще двух матросов. Очевидно, они испугались фронта. Их не старались разыскивать…» Диктаторские методы Маркина по насильственной мобилизации вызывали недовольство волгарей особенно старшего возраста. 12 июля Н.Г. Маркин устроил митинг на пароходе «Царицын», где был встречен неодобрительными выкриками речников. Капитан «Царицына» Тихонов заявил ему:

– На Волге мы воевать не должны. Волга должна быть нейтральной рекой, и братоубийством мы заниматься не будем.

Маркин его выслушал, после чего приказал арестовать и расстрелять. Больше у красных с лояльностью речников проблем не возникало… Впоследствии Л.Д. Троцкий писал: «Можно сказать без всякого преувеличения, что наша крепкая флотилия на Волге – создание Маркина. Он проявил ни с чем несравнимую энергию в деле вооружения судов, подборе команд, их воспитания; вел переговоры с профессиональными союзами, добывал для рабочих хлеб, устанавливал премии за скорейшее вооружение пароходов, производил чистку среди матросов, действовал на них словом, примером, где нужно – репрессиями».

В целом Н.Г. Маркин проявил себя как хороший организатор и оратор. Его слушали, ему верили и за ним шли. Так 30 июня Маркин беспокоится за некого матроса Кузнецова, который «не подает и признака жизни», «посланного срочно в Петроград за пушками и снарядами и другими вещами, необходимыми для флотилии» «Каждая минута дорога прошу обратить на это самое сурьезное (так в тексте – В.Ш.) внимание».

Для укомплектования флотилии старались привлекать не только балтийцев, но и оставшихся «бездомными» черноморцев. Так 2 июля в Нижний Новгород для укомплектования флотилии прибыло 300 матросов Черноморского флота. Любопытно, что только что прибывших в Нижний Новгород черноморцев некие лица агитировали ехать на флотилию Северного Ледовитого океана, а именно на линкор «Чесма» и крейсер «Аскольд», имевших большой некомплект команд, прельщая повышенными окладами.

История прибывших в Нижний Новгород черноморцев была такова. После потопления кораблей Черноморского флота в Новороссийске. Более тысячи матросов эшелоном убыли в Царицын. Еще один эшелон (500 матросов), под командой матроса С.М. Лепетенко прибыл в Москву, а оттуда уже был направлен в Нижний Новгород. По дороге у анархиствующих матросов происходили постоянные стычки с крестьянами, которых «братва» мимоходом пыталась грабить. В эшелонах началась холера и несколько десятков человек умерло. Многие по дороге просто дезертировали и подались в различные банды. В результате из 500 направленных матросов, в Нижний прибыло только 300. Прибыв на Волгу, черноморская «братва», разумеется, своих привычек дебоширить, пьянствовать и грабить не бросила. При этом анархизмом оказался заражен не только рядовой, но командный и даже политический состав флотилии. Следует отметить, что в те дни среди матросов флотилии было много не только анархистов, и эсеров-максималистов, но китайцев и даже освобожденных уголовников из Сарапульской тюрьмы.

Неудивительно, что для идеологического усиления и политического контроля в Волжскую флотилию было решено срочно делегировать группу представителей РКП(б). Но быстро переломить ситуацию не получилось. Летом 1918 года политический состав Волжской военной флотилии выглядел так: беспартийные – 47 %, весьма неопределенная категория сочувствующих 33 %, большевики – 15 %, левые эсеры и анархисты – 5 %. Общая численность