прыщеватое, с мучительной гримасой. Глаза страдальческие, бесцветные. Веки покрасневшие. Еще не приученный к бритве подбородок зарос реденькими рыжеватыми завитушками.

— Чтобы не скучать, расскажи-ка, Алексей, что у вас с Павликом Тиуновым произошло, — попросил Бирюков.

— А кто вы такой?

— Начальник уголовного розыска.

— Чего мне рассказывать… — Резванов опять мучительно простонал. — Сам Павлик гробанулся и меня, зараза, чуть не угробил. Не хотел я с ним ехать, уговорил ведь…

— Он что, умышленно под мост свалился?

— Спросите у него, дурака… Когда из Серебровки выехали, начал бывшую свою жену сволочными словами крыть. Даже проговорился, будто отомстил ей за то, что с березовским электриком Тумановым спуталась.

— Чем отомстил?

— Не знаю… До самоубийства ее довел, что ли…

— Ну а потом?..

— Потом, когда к Крутихе стали подъезжать, побелел весь, затрясся и как заорет во все горло, козел: «Прыгай, Лешка, пока не поздно!» Как я из кабинки трактора выскочил — не помню, — Резванова словно перекорежило от боли. — Ой-ой-ой, нога…

Большего, сколько ни старался, Бирюков не узнал. Из больничной палаты Антон вышел с твердым убеждением, что Резванов многое не договаривает и чего-то боится: то ли, чтобы вину за поврежденный трактор не свалили на него, то ли чего-то другого…

Глава IX

Точно в назначенное время, как условились с Зорькиной, Бирюков остановил «Жигули» на асфальтированной площадке у входа в райисполком, рядом с одиноко стоящей новенькой «Волгой». Марины не было. Убедившись по часам, что не опоздал, Антон выключил двигатель и от нечего делать стал рассматривать вывески по краям больших стеклянных дверей. На глаза почти сразу попались крупные золотистые буквы «ЗАГС». Тут же вспомнилась хорошо знакомая заведующая загсом, седая невысокая женщина в очках, и Антон попытался представить, как он с Зорькиной подает ей заявление о регистрации брака.

«А что если это сделать прямо сейчас, не отходя от кассы?» — вдруг мелькнула у Антона веселая мысль. Тотчас, будто легка на помине, из райисполкома вышла Зорькина. Придерживая Марину за локоток и обольстительно заглядывая ей в лицо, шел высокий моложавый мужчина с институтским ромбиком на лацкане безупречно сидящего светлого пиджака. На широком крыльце они остановились. О чем между ними был разговор, Бирюков не слышал, но в ответ на слова мужчины Марина отчаянно кокетничала.

Антон из озорства коротко надавил на сигнал. Зорькина, будто испугавшись, оглянулась и торопливо подала мужчине руку. Почти вырвавшись от него, она легко сбежала по ступенькам невысокого крыльца и, помахивая папкой, подошла к «Жигулям». Бирюков, не поднимаясь с сиденья, распахнул перед нею дверцу.

— Без необходимости, товарищ водитель, в районных центрах подавать звуковые сигналы запрещается, — строгим тоном сказала Марина, усаживаясь в машину на переднее сиденье.

— У меня была аварийная ситуация, — шутливо ответил Антон.

— На стоянке?..

— Где же еще у ротозея могут украсть из-под носа красивую девушку? Что за ловелас перед вами хвостом мел? Почему я его не знаю?

— Новый председатель из Ярского колхоза. Хотел подбросить в Березовку на «Волге».

— Ух, разбойник с большой дороги! Я ему подброшу…

Марина улыбнулась:

— Откуда у вас такая агрессивность? Настроение испортилось?

— Напротив, настроение — на все сто!

— Как у деда Матвея?

— Не на сто лет, а на сто процентов, — Антон подмигнул, — Даже оригинальная мысль появилась. Сказать?

— Скажите.

— Пока этот разбойник вас не украл, предлагаю зайти в загс и оставить там заявление.

— Зачем?

— Чтобы через месяц получить свидетельство о законном браке.

Зорькина уставилась на Антона широко открытыми глазами.

— Оригинально!.. Так вот сразу: раз, два и — в дамках?

— Не в дамках, а в дамах. Разве не надоело в девушках ходить?

— Ужасно надоело! Только с девушками, которым за тридцать, так не шутят.

— Какие могут быть шутки в серьезном деле? — словами Зорькиной спросил Антон.

Зорькина сокрушенно вздохнула:

— Эх жаль, паспорта с собой нет…

— У меня заведующая загсом знакомая, договорюсь.

— По блату? — в глазах Марины засветилась озорная лукавинка. — Это уже будет не законный, а блатной брак.

Бирюков с усмешкой царапнул затылок:

— По-моему, при подаче заявления паспорт и не нужен.

— Нужен, Антон Игнатьевич, непременно нужен! — без тени сомнения воскликнула Зорькина.

— Вы разве уже регистрировались?

— Ни разу.

— Откуда такая убежденность?

— Подруга восемь раз замуж выходила, и каждый раз, говорит, у нее паспорт спрашивали.

Бирюков засмеялся:

— Марина, с вами невозможно разговаривать.

— Правда? Это опять от волнения меня занесло.

— Что-то часто вас заносит.

— Сама удивляюсь.

— Не лукавьте. Идем в загс или нет?

— Обязательно! Только в другой раз, сегодня смелости не хватает.

— Не везет мне на смелых девушек, — вздохнул Антон.

— А вы с молодыми дружбу заводите — они ничего не боятся.

— Зато я их боюсь.

— Почему?

— Еще в куклы играть заставят.

— Не бойтесь! Теперь рано от кукол отвыкают. У каждого времени свои игрушки… — Зорькина покосилась на председателя Ярского колхоза. — Поедемте, Антон Игнатьевич, а то увезут меня в «Волге».

— Пусть попробуют!..

Бирюков лихо тронул машину с места. Марина, откинувшись от неожиданности на спинку сиденья, мечтательно зажмурилась:

— Слава богу, кажется… поехали.

— Лучше бы не добавляли «поехали», — с улыбкой сказал Антон.

— Почему?

— Я тогда расценил бы ваши слова в другом смысле.

— Считайте, это от волнения добавлено, — не то в шутку, не то всерьез проговорила Марина и весело засмеялась.

По райцентру ехали молча. Бирюкову вдруг стало неловко за свое опрометчивое предложение. «Вот отмочил номер! — с внутренней усмешкой подумал он. — Что-то я сегодня, как сказал бы фантазирующий Торчков, не в своей тарелке. А вдруг бы Марина согласилась?.. Так можно доиграться до а-я-яй!.. Вообще-то, я ведь не шутил, но так по-дурацки выступил, что хоть стой, хоть падай. Во, балбес!»

Антон сам над собою рассмеялся.

Возле дороги потянулись знакомые поля с березовыми островками. Светло и просторно было под безоблачным голубым небом, прочеркнутым, будто по линейке, ровной белой полосой от пролетевшего реактивного самолета. Марина по-прежнему сидела, откинувшись на спинку сиденья. Она словно отдыхала от только что перенесенной непосильной нагрузки.

В молчании проехали Крутихинский мост. Ни тракторов, ни колхозников во главе с бригадиром Гвоздаревым здесь уже не было. Даже проломленные Павликом Тиуновым перила на мосту успели починить.

— О чем задумались, Антон Игнатьевич? — внезапно спросила Зорькина.

— О том же, о чем и вы, — машинально ответил Бирюков.

— Умеете читать чужие мысли?

— Конечно. Это ж моя работа.

— С вами страшно общаться.

— Не так черт страшен, как его малюют.

— А вы не боитесь уголовников?

— Нет, я смелый.

— А они?..

— Они меня боятся.

— Хотите, сделаю для вас что-нибудь хорошее?

— Сделайте.

— Давайте наколдую, что в этом деле, которое теперь расследуете, ни одного