— Господин Манфреди, я запрещаю вам находиться на ногах. Постельный режим — доступно?

— И как долго я, по-вашему, буду здесь валяться? — а голос-то совсем не похож на его обычный, когда он здоров и полон сил.

— Пока ваши ноги не вспомнят, как держать ваше тело и вашу голову. Пока ваша голова не вспомнит, как подавать им правильные команды. Сегодня — лежать. Спать. Ни в коем случае не напрягаться.

— И если я буду лежать, есть шанс, что порезы заживут совсем и отметин не останется?

— Сначала пусть заживут. Вы напрасно смотрелись в зеркало, нечего там смотреть. Можете видеть — и хорошо. Шансы были разные, сами должны понимать. И если вы так сильно хотите поскорее оказаться на ногах, то я могу предложить вам эксперимент.

— Какой ещё эксперимент?

— Я применю к вам некоторые препараты, которые не являются официально принятыми лекарствами. Они тестировались, но — не слишком широко. Есть значительный шанс, что они ускорят заживление.

— Да хоть черта лысого ко мне привяжите, только чтобы побыстрее.

— Я правильно поняла, что это означает согласие?

— Да. И начинайте поскорее.

— Хорошо. Будет неприятно, предупреждаю. Сейчас я обработаю ваши порезы вот этим средством, видите? Синее такое. Во время обработки будет больно. Потом — нет. Обезболить нельзя, таким образом я предполагаю высвободить некие скрытые резервы ваших тканей и ускорить процесс регенерации. Готовы?

— Делайте.

Дальше Себастьяно порадовался за своего офицера — звуков он не издавал. Почти. Вероятно, процедура и впрямь неприятная.

— А сейчас я сделаю вам компресс. С ним нужно будет пролежать не менее двух часов. Лицом кверху. Будет неприятно пахнуть.

Гаэтано промычал что-то неразборчивое.

Далее Доменика, судя по звукам, отошла и что-то делала на столе. Себастьяно подумал и зашёл.

— Доброе утро всем.

— Монсеньор, — кивнула Доменика.

Она была серьёзна и собранна, и намазывала что-то очень остро пахнущее на кусок марли.

Гаэтано попробовал подскочить.

— Неужели тебе разрешили вставать? — сощурился Себастьяно.

— Сегодня — нет, — отрезала Доменика.

— Вот и лежи. Ты вчера сделал всё, что мог, и даже больше, пока достаточно.

— А поймали этих гадов? Которые стреляли?

— Думаю, сегодня поймают.

Доменика подошла к постели, держа в руках что-то, пахнущее разом и парфюмерной лавкой, и восточным рынком со специями, и ещё чем-то химическим.

— Здесь есть отверстия для глаз и для дыхания. Не двигайтесь, я наложу.

Она ловко накрыла лицо Гаэтано тряпицей. И вправду, наружу торчали только глаза, нос и рот.

— Жжёт, — пробурчал Гаэтано.

— Увы, — пожала плечами Доменика. — Если вас это утешит, то я представляю, что вы испытываете, очень хорошо. На себе я это первым делом попробовала.

— Донна Доменика, а кто автор этих необыкновенных зелий? — вдруг спросил Себастьяно, почему-то это было интересно.

— Я, — пожала плечами Доменика. — Мне не всегда удаётся задуманное, но в этом случае всё удалось. А если ваш сотрудник будет переживать по поводу внешности, то можно будет поговорить с моей матушкой. У неё есть отличная методика разглаживания шрамов на лице. Но это можно делать спустя ощутимое время после травмы — должно пройти не менее полугода. Хотите убедиться — посмотрите на Элу. Живая реклама метода, отличный результат.

— В смысле? — заинтересовался Себастьяно.

Что ещё за новости про Элоизу?

— Больше десяти лет назад она попала в серьёзную аварию. И по завершению лечения у неё было несколько заметных шрамов на лице. Матушка долго примеривалась, а потом предложила ей попробовать — без гарантии, но вдруг. Эла согласилась. И с тех пор матушка эти вещи иногда практикует — не на поток, упаси Господи, но время от времени, в особых случаях. Я ей вас порекомендую.

Гаэтано лежал и только глазами хлопал.

— Я убедился, что ты в хороших руках, и иду дальше, — резюмировал Себастьяно.

— Погодите, монсеньор. Можно вас на минуту? — Доменика запаковала свои зелья в специальную сумку и собралась уходить.

— Конечно, — он открыл ей дверь и пропустил.

— Монсеньор, — сказала она в коридоре, — вы сейчас выглядите значительно лучше, чем вчера. Кто вам помог? Эла?

Он даже растерялся.

— Смотря о чём вы.

— Вчера на вас смотреть и то было страшно, — Доменика оглядела его с ног до головы, что-то подобное иногда делала Элоиза. — Сейчас вы выглядите нормальным человеком, хоть и придавленным множеством дел. Я к тому, что всё преодолимо. Идите, куда идёте, и лучше бы вместе с Элой, и всё будет хорошо.

— Это рекомендация врача? — поднял он бровь.

— Вроде того, — улыбнулась она в ответ. — Ступайте, и удачи вам сегодня.

Дальше случилось уже под конец рабочего дня, часов в пять. Позвонил Себастьен и попросил подойти к нему в кабинет. И по тону было понятно, что речь совсем не о них, а о ком-то или чём-то ещё.

В приёмной было пусто. В кабинете за синим столом сидели и рассматривали что-то, написанное на листе бумаги Себастьен, Лодовико, Карло и господин Дзани. Увидели её, поднялись.

— Проходите, госпожа де Шатийон, — кивнул ей господин Дзани.

Он был строг и печален. Это общее настроение или что-то ещё?

— Прошу, — Себастьен пододвинул ей стул. — Любопытно, придёте ли вы к тем же выводам, что и все мы, или нет. Хотим проверить нашу интуицию. Смотрите, есть четыре человека. Двое из них мои, двое из техподдержки. Все четверо знали, какой дорогой Шарль вчера поедет домой, не знали только, на какой именно машине, машины одинаковые, вы ведь помните это? Оба моих ездили с Шарлем в качестве сопровождения, один был в третьей машине, второй на скутере. Оба остались невредимы. Двое других не покидали пределов дворца вчера, но сегодня вдруг у каждого из них появился повод отлучиться на неизвестное время, оба обратились за разрешением. Один хотел уйти с работы на полдня раньше, второй написал заявление на отпуск до конца недели. Разумеется, никто никому ничего не разрешил, но дело сейчас не в этом.

Теперь про моих. Вчера оба не геройствовали, подобно Гаэтано или Октавио, но никто не может сказать, что прятались или отлынивали. Помогали переносить пострадавших, тушили горевшую машину, что-то ещё делали. Но — оба они были отправлены во дворец раньше, чем Октавио нашёл господина ди Мариано. И не в курсе, что с ним случилось. Так сложилось, что они сопровождали Бруно и Гаэтано. Сегодня оба сидят тише воды, ниже травы, ни у кого ничего не спрашивают, никуда не рвутся.

Однако взрывное устройство было помещено под днище машины в то время, когда Шарль находился на службе и чем он там ещё вчера занимался. При нём были Гаэтано и Лодовико, остальные ждали на парковке. Слонялись, бездельничали, по очереди ходили за мороженым и за угол. Судя по камерам — иногда кто-то что-то разглядывал на этих самых трёх машинах. По данным тех камер мы и задумались как раз о двоих моих с позволения сказать сотрудниках.