— А остальные?

— Остальные справятся, там только с Гаэтано непросто, но Бруно сказал — решаемо. Много небольших глубоких порезов осколками, куча стекла внутри. Его увезли во дворец. Можете идти?

— Наверное, уже могу.

— Минуту, — сел рядом и целовал её долго-долго. — Просто нужен, говорите?

Внутри как будто что-то разжалось, дышать стало проще.

— Всё верно. Просто нужны. Пойдёмте.

Встать на ноги с его помощью и идти.

Оказывается, в распоряжении Доменики была оснащённая всем необходимым «скорая помощь», она сейчас стояла у распахнутых дверей и отдавала какие-то распоряжения.

Сгоревшая машина даже уже и не дымилась, её остатки как раз поднимали в кузов грузовика. Машина без стёкол отсутствовала — видимо, смогла уехать своим ходом.

Неподалёку от медицинской машины стояли несколько сотрудников службы безопасности — плотным кольцом, и что-то было внутри.

Доменика, увидев их, откровенно обрадовалась.

- О! Монсеньор, вы подняли её на ноги. Бесценно. Эла, слушай меня. Ты успела в самый последний момент. Если бы не ты — спасать было бы некого. А так — мы справимся. Состояние его высокопреосвященства тяжёлое, но, как бы это сказать — нормально тяжёлое. Ещё у вас из сложных случаев тот мальчик, который весь порезанный, и до последнего бегал, пока не свалился, но там Бруно справится. Ну и тот, кого достали из машины, я его тоже забираю. Остальные отряхнутся и дальше пойдут.

— Донна Доменика, — начал Себастьен и замолчал.

— Да, монсеньор?

— Тут есть ещё один человек. У него, гм, переломы, два. Его бы зафиксировать. Даже не обязательно, чтобы это делали лично вы. Его предстоит долго расспрашивать, а он лежит и воет.

— Это вы о ком? — нахмурилась Доменика.

— Идём, — Себастьен кивнул ей, и повёл Элоизу к той самой плотной группе своих сотрудников.

Доменика пошла следом с очень заинтересованным лицом.

Группа расступилась, и стало видно, что на булыжниках лежит человек. Да какой! Очень знакомый полосатый пиджак, лаковые туфли отражают солнце, кисти рук с идеальным маникюром и кольцами ненормально вывернуты. Господин Мауро ди Мариано собственной персоной. И даже запах его невыносимого парфюма сразу же почудился.

— А он-то что здесь делает? — выдохнула Элоиза.

— Как же, — фыркнул Гвидо, — стоял за углом и любовался, сволочь! Мало мы ему колесо проткнули тогда, надо было в двигателе что-нибудь закоротить, чтобы в столб въехал, скотина, — и ещё несколько слов он проговорил тихонечко себе под нос.

— На кнопочку-то именно он нажал, спусковое устройство у него в руках было, — сказал Лука. — Его Октавио поймал, пока монсеньор с полицией объяснялся, молодец, быстро сориентировался.

— А этот — урод безмозглый, не хватило ума ни сбежать, ни коробочку выбросить. Правда, сбежали те, кто стрелял, они быстрее соображают, но мы их найдём, обязательно найдём! — Антонио слегка пнул лежащего, тот дёрнулся.

— А почему он, ну, так странно лежит? — поинтересовалась Доменика. — И отчаянно фонит травмой. Он-то не ехал ни в одной из ваших машин?

— Так ему монсеньор обе руки сломал! — радостным хором сообщили Гвидо и Октавио.

— Как именно, позвольте спросить?

— Хрясь — и сломал, — уточнил Гвидо, и добавил: — Рука — не шея, срастётся! Мог бы вообще убить, между прочим.

— А что вы сказали полиции? — продолжала любопытствовать Доменика.

— А к тому времени, как его нашли, полиция уже уехала, — пожал плечами Карло. Может, его свои же попортили, за то, что его высокопреосвященство остался жив? Полиция же не в курсе, что он был главный.

— С вами не соскучишься, господа, — покачала головой Доменика. — Что делать, грузите его в нашу машину. Сомневаюсь, что сам дойдёт.

Во дворец вернулись уже в шестом часу. Раньше уехал Лодовико — распоряжаться, и Бруно увёз Гаэтано — того самого «мальчика, который весь порезанный». Всех вернувшихся отправили переодеваться и мыться, а потом всем наказали явиться к медикам — мало ли что. Те же царапины обработать.

Элоиза помылась и переоделась, и тоже отправилась к медикам — мало ли что? Сейчас она уже практически нормально стояла на ногах и полагала, что от неё может быть толк. И заодно хотела знать новости — в их наличии она не сомневалась.

Ещё она позвонила брату Франциску и услышала, что отдел работал в штатном режиме, а по достижении времени все пошли домой. И он взял на себя смелость выключить её компьютер. Вот и славно. Кстати, нужно отдать Франческе часы. Но сначала хорошо бы дочитать последнюю главу в книге Примы — о побочных эффектах темпоральных практик. На эти полтора десятка страниц мелким шрифтом не хватило времени. Теперь уже завтра, или ещё когда — как время будет.

У медиков, естественно, кипела жизнь.

— Да осторожнее же, — завывал Гвидо, когда медсестра Виолетта обрабатывала ему рану на лице.

— Извини, по-другому не получается, — бормотала Виолетта и делала своё дело.

В диагностике Октавио осторожно натягивал футболку.

— Мария сказала, там трещины, я-то думал, почему мне дышать больно, а оказалось, что ребро треснуло, — пожаловался он Элоизе. — Как я теперь с трещиной?

— Зафиксируете и пойдёте. А вообще вы снова герой, говорят. Так что трещина — невысокая плата за то, что жертв сейчас меньше, чем могло быть. Кстати про трещины в рёбрах поговорите с Франческой — у неё самый свежий опыт в заращивании, — сказала она.

— Франческа? Трещины? — озадачился Октавио.

А Элоиза пошла дальше.

В операционной же она с удивлением увидела самую младшую Доменику. Кузина выглядела древним божеством — глаза сверкали, все движения были стремительны и точны, а кристаллы на кончиках ногтей то и дело вспыхивали неземным светом.

Бруно стоял рядом, готовый помочь.

В углу тихо сидели Лодовико и Кьяра.

А на столе, очевидно, лежал Гаэтано, но утверждать это с уверенностью было нельзя — открыто было только лицо, но с ним-то как раз Доменика и работала.

Элоиза пригляделась к тому, что делала кузина. Она вела ладонью над лицом лежащего, задерживала её… а затем из пореза выскакивал и летел на пол очередной осколок. После того порез проверялся ещё раз и начерно фиксировался, просто чтобы кровь дальше не шла, и можно было переходить к следующему.

После третьего осколка Элоиза хрипло спросила:

— Помощь нужна?

Доменика подняла на неё сияющие глаза.

— Пока нет. Смотри, интереснейший случай. Выведение инородного тела. Эти осколки такие мелкие и противные, что их не вдруг найдёшь. А тут я настроила чувствительность именно на этот материал, — она показала подушечку большого пальца с порезом и каплями крови, на кристалле тоже была кровь. — Не поверишь, отлично работает! — ещё один осколок упал на пол. — Мне мама рассказала, что у вас здесь форс-мажор и есть тяжёлый больной. Был опасный момент, когда сидевшим внутри осколком ему порезало артерию, но мы успели. Ты тоже успела, я слышала. Это здорово, — очередной осколок был крупный и со звоном шлёпнулся на что-то металлическое. — Ну да, после нужно будет убраться. А молодой человек, говорят, долго бегал, прежде чем кто-то сообразил, что ему самому нужна помощь. Но ничего, уже почти справились. Скажите, у него есть любимая девушка? — обвела Доменика взглядом всех присутствующих.