назначит на июнь выборы губернаторов и думских депутатов. Эту инициативу на ТВ поддержат несколько судей Конституционного суда, часть депутатов и видных чиновников на разных уровнях плюс всякая шушера из шоубиза, искусства и гламура.

Таким образом, предполагалось, что к концу следующего дня будет достигнута основная цель – перенос президентских выборов. Вторичные цели – блокирование вертикали власти, начало дезинтеграции федерального устройства России и инициирование гражданского конфликта будут достигнуты частично. Позже каждым из этих элементов можно будет управлять вручную, увеличивая или уменьшая уровень хаоса в стране, в зависимости от того, с какой легкостью новый президент будет проводить демократизирующие либеральные реформы.

Вся эта составленная ЦРУ последовательность выглядела стройно и хорошо вписывалась в план Грумана. По словам директора, все элементы, необходимые для ее проведения в Москве, присутствовали и это давало серьезные шансы на успех.

После уколов, индюшиных котлет на пару и обнадеживающей информации от шпионов президент немного успокоился. Не в силах самостоятельно анализировать ситуацию, он принял версию, что если московская резидентура сможет сохранить влияние на и. о. президента, то успех фактически будет гарантирован, даже если ему не сразу подчинятся силовики и не удастся купить лояльность ключевых политиков.

Аналитики разведсообщества утверждали, что за последние десятилетия в России появилась новая серьезная уязвимость. Москве не удалось создать внятную идеологию, или хотя бы декларировать понятный большинству набор ценностей способный объединить российский народ, обозначить основное направление развития и определить привлекательную Большую Цель, ради которой страна существует, для достижения которой она готова мобилизовать максимум ресурсов и в случае необходимости пойти на серьезные жертвы. Казалось очень странным, что Кремль не уделял этому базовому аспекту существования государства достаточного влияния, сосредотачиваясь на важных, но не основополагающих элементах вроде экономики, обороны и социальной политики. Более того, своим бездействием и отсутствием реакции на постоянные мелкие плевки и частые публичные болезненные пощечины со стороны Запада власть провоцировала у народа чувство неполноценности, подчиненности и даже вины за сам факт собственного существования.

Сложилась ситуация, когда относительно прочная политико-экономическая надстройка стояла на шатких, постепенно осыпающихся мировоззренческих опорах, оставшихся еще со времен Советов. Такая пассивность власти позволила заполнить возникший идеологический, культурный и нравственный вакуум набором готовых штампов, в изобилии генерируемых массовой, в основном американской, культурой. Примитивные, похожие на картинки дешевых комиксов шаблоны должны были воспитать у восприимчивой, не способной к критическому мышлению аудитории автоматическое принятие западных ценностей, в основе которых лежали материальное благополучие, экономический эгоизм, приоритет личных интересов над государственными, размывание конкретной национальной идентичности в пользу некоего абстрактного глобализма. В качестве конечной цели предполагалось принятие западной модели развития общества как безальтернативной. А это автоматически предполагало ущербность всего того, что делалось и делается в России, и рождало желание вполне конкретных либеральных перемен.

Долгое время основанный на примитивных штампах, идеологический и культурный накат Запада на Россию серьезно буксовал, потому что натыкался на полное неприятие и даже агрессивное отторжение российского общества, в котором значительную часть составляли люди, рожденные и выросшие в СССР. Но постепенно демографическая картина страны менялась, и место консервативных, патриотично настроенных россиян начало занимать новое поколение, выросшее со смартфоном в руке и гуглом с фейсбуком в головах. Эти три неявных, но чрезвычайно эффективных инструмента информационной войны предлагали молодежи все, что необходимо для жизни: от виртуальных знакомств и доставки еды, до мировоззрения, сформированного на подсказанных ультралиберальными идеологами шаблонах. И вот пару лет назад настал момент, когда таких людей в российском обществе оказалось достаточно, чтобы они, сами того не сознавая, могли стать решающей политической силой на выборах.

Единственным, что мешало высвободить такой огромный потенциал либеральных перемен, был гиперфактор в лице президента, пользующегося поддержкой подавляющего большинства избирателей почти всех возрастных групп, за исключением самой молодой и не очень политически активной. Теперь после катастрофы в Заливе этот гиперфактор был устранен и людям будет предоставлена возможность сделать выбор без оглядки на авторитеты прошлого. По словам спецов из госдепа и ЦРУ, этот выбор однозначный – более 60 процентов россиян при правильной информационной обработке будут готовы проголосовать за демократического, либерального кандидата. Такой кандидат сейчас как раз и сидел в Доме правительства в Москве и готовился к завтрашнему дню и решающему столкновению с силовиками. Он, конечно, был фигурой временной, привлеченной только, чтобы расчистить поляну для того, кто через несколько месяцев придет за ним. Для надежного и хорошо подготовленного человека, способного раз и навсегда решить русский вопрос.

Несмотря на сложность, этот расклад давал возможность мобилизовать огромный протестный потенциал, с которым вряд ли смогут справиться лишенные своего лидера кремлевцы, особенно если и. о. президента отдаст прямой приказ не применять насилие против «народа».

У этой заумной аналитики, которую так до конца и не понял президент США, оставалось несколько слабых мест и вытекающих из них рисков. Одним был открытый путч силовиков, кровавый разгон протестов, штурм Дома правительства, создание военной хунты с последующими выборами нужного им президента. Груман давал минимальные шансы на этот вариант развития событий. В случае его осуществления по всей стране должны были начаться массовые акции неповиновения, в идеале способные надолго блокировать экономику и вызвать долгосрочный кризис. Но самым главным была возможность выхода из Российской Федерации нескольких национальных федеральных субъектов, которые тут же будут поддержаны Западом вплоть до признания независимыми государствами. Предварительная договоренность с руководством одного из таких субъектов уже была, а в случае успешного прецедента можно было рассчитывать на присоединение еще двух. Такие действия стали бы для России полноценной политической катастрофой и поставили бы путчистов перед проигрышным выбором: либо признать распад страны, либо начать силовое подавление сепаратизма с перерастанием его в полноценную гражданскую войну.

Как предполагали аналитики, наиболее вероятным выходом России из гражданской войны мог стать горячий внешний конфликт, способный мобилизовать нацию. И тут вырисовывалось два варианта: Украина и Ближний Восток. Ввиду автоматического участия в них НАТО оба подходили под глобальный форс-мажор, под который можно было обнулить финансовые проблемы Америки.

Но все же доводить ситуацию до гражданской войны в стране с современной армией и огромным современны ядерным арсеналом очень не хотелось. Поэтому в своем плане Груман предусмотрел элемент прямого внешнего давления на силовиков вплоть до ограниченного силового воздействия. По его мнению, приказ премьера о неприменении силы и смене руководства в ведущих силовых министерствах совместно с демонстрацией НАТО решимости не допустить удушения демократии в России должны были показать командному составу неприятную перспективу отрытого противостояния с Западом и, вместе с гарантиями комфортной жизни при новой власти, подтолкнуть его к нужным решениям.

У президента, не