Они слушали песню сирены.

Если не брать Слуг, которых от людей на взгляд не отличишь, сирены — самые человекоподобные. Они даже красивые: высокие, стройные, женственные. У них длинные цветные волосы, чаще розовые или фиолетовые, иногда зелёные или голубые. И они замечательно поют, хотя мне кажется, звук не главное.

Сирена была одна, и её вполне хватало на десятерых тэни. Она стояла, раскинув руки, и пела. Без слов, одни лишь переливы голоса, чарующие и прекрасные, не похожие ни на один человеческий язык и одновременно напоминающие все языки сразу. Волосы укрывали ей всю спину до ягодиц.

Ну да, они ходят голыми. Наверное, для пущего эффекта.

Люди застыли, слушая. По лицам текли слёзы. Может быть, их так тронула песня, а может быть, они видели, что происходит, но не могли пошевелиться. Рядом с сиреной бродил лишь один стельщик, похожий на гигантскую белку-летягу. Тело его покрывал короткий рыжий мех, между руками и ногами была натянута тонкая перепонка. Он, широко разводя руки, неторопливо подходил к очередному тэни. Другие, уже удостоившиеся его объятий, лежали на мостовой грудами переломанной обескровленной плоти.

Я ускорился.

Сирена повернулась и увидела меня. Честное слово, она была очень красивая! И на её лице промелькнул испуг. Песня оборвалась и началась снова, теперь сирена пела для меня, и я даже ощутил какую-то странную дрожь в теле — то, что ещё оставалось в нём человеческого, протестовало против движения, хотело остановиться, замереть и слушать…

Но я был призванным дважды.

Физически сирена мне не противник, я в этом уже убедился. Она брызнула в меня ядовитой слизью (кто бы мог подумать, во что можно превратить молочные железы, если у тебя много извращённой фантазии, и ты лепишь человеческую плоть как пластилин), но этот яд мне тоже был знаком.

Я оторвал сирене голову. В большинстве случаев этого вполне хватает.

Вот к стельщику я приближаться не стал. Ударил силовым полем, почти как уничтожитель, развалив существо пополам, а потом, для гарантии, ещё и поперёк.

И остановился перед выходящими из ступора тэни.

Это была местная полиция или что-то в этом роде. У тэни не очень высокий уровень криминала, но везде, где есть разум и законы, найдутся те, кто попытается использовать разум против законов.

— Я свой! — сказал я, поднимая руки. — Я Изменённый. Я на вашей стороне.

Не хотелось, чтобы они начали палить. Во-первых, выстрелы могли услышать, во-вторых, пришлось бы их долго успокаивать.

Тэни с какими-то особо затейливыми символами на груди униформы (наверное, их знаки различия, но я в них не разбирался) сделал жест в сторону своих товарищей. Оружие те не опустили, но и стрелять не стали.

— Почему я должен верить? — выкрикнул он.

— А зачем иначе я вас спасал? — ответил я.

— Это верно, — согласился полицейский. Он мне понравился, в этом кошмаре ему удалось сохранить чуточку здравого смысла. — Где все ваши? Почему вы нас не защищаете, как обещано?

— Наши скоро будут, — ответил я с уверенностью, которой у меня не было.

Полицейский сплюнул, с отвращением глядя на дёргающиеся останки стельщика. Нацелил на них свой автомат.

— Не надо, — попросил я. — Услышат.

— Они согнали людей к кораблям, — сообщил полицейский то, что мне и так было известно. — Там много детей.

— Знаю, — сказал я.

— Чего они хотят?

— Чтобы я сдался.

Полицейский смотрел мне в глаза. Что он там может разобрать-то, на уродливой морде Защитника?

— Это никого не спасёт, — объяснил я. — Сделка!

И приложил ладонь ко лбу.

Полицейский не стал колебаться. Прижал свою ладонь ко лбу.

— Сделка.

— Идём вместе, — сказал я. — Нужно отвлечь их. Совсем чуть-чуть. Я покажу место, откуда вы сможете стрелять. Продержитесь секунд десять-пятнадцать!

Полицейский молчал.

— Тогда у пленников будет шанс убежать и выжить.

— А у тебя?

— Не знаю, — сказал я.

— А у нас?

— Скорее всего, нет, — признался я.

— Это честно, — сказал полицейский. — Сделка.

И снова приложил ладонь ко лбу. Повернулся к своим. Скорее всего, они слышали разговор, но он всё же сказал, повысив голос:

— Мы попытаемся. Кто не должен умирать сегодня — уйдите.

Я думал, что уйдут гражданские. Но они остались. Зато один из полицейских молча отдал стоявшему рядом товарищу пистолет и запасную обойму, развернулся и пошёл прочь, по той улице, откуда я появился.

Разумный выбор направления.

— У него есть основания уйти, — не вдаваясь в подробности, сказал полицейский. — Веди нас.

— Меня зовут Макс, — сказал я.

— Имена больше не имеют значения, — ответил полицейский.

Наверное, они бы легко подружились с Лихачёвым.

Организм начинал бунтовать. Я чувствовал, что непрерывная череда изменений не могла продолжаться бесконечно, мне надо было «откатиться» назад, к человеческой форме. Моим клеткам пора очиститься, уничтожить накопившуюся отраву и отдохнуть.

Но пока на это не хватало времени.

По пути к кораблям я увидел лавку сладостей. Дверь была открыта, внутри — никого. Я забежал туда и на глазах растерянных полицейских сожрал несколько килограммов странных инопланетных конфет, запив их пятью бутылками сладких сиропов.

У человека, наверное, поджелудочная бы лопнула.

А я чуть взбодрился.

Я оставил свою команду смертников в той точке, которую присмотрел со шпиля. Там был высокий крепкий забор, уцелевший при посадке кораблей, за ним удобно затаиться.

— Дайте мне минуту, — сказал я. — Ровно одну минуту. Потом стреляйте.

Их «минута» была чуть короче земной. Слуга, похоже, отмерял время по земным часам. Я понимал, что, скорее всего, они увидят убийство очередного заложника, придут в панику или в ярость, а точнее, и в то, и в другое одновременно. Но мне требовалось время.

Я оставил их подбираться к позиции, а сам, скрываясь за зданиями и заборами (хорошо, что тут были в основном особняки с садами), стал обходить корабли. Выбирая между самым соблазнительным и незащищённым направлением и прочими, я решил поставить на то, что Прежний считает меня достаточно умным, чтобы не идти напрашивающейся дорогой.

В общем-то с тем же успехом можно было бросить монетку.

Стрельба началась ещё до того, как я подобрался к намеченному месту. Одним рывком пробежав последний десяток метров, я понял причину — Слуга выбрал очередной жертвой совсем маленького ребёнка. Он его даже не тащил, а нёс на вытянутой руке. На этот раз не к буги, а к одному из чистильщиков. Стая похожих на крыс созданий кружила перед Слугой, ожидая поживы.