Натаскав веток и еловых лап, викинги понаделали шалашей и развели костер.

Три группы охотников-добровольцев отправились за добычей. Когда стемнело, две из них вернулись в полном составе, волоча убитых оленей, а третья пропала без следа.

Надо полагать, лесовики Хьельда конунга постарались.

Выступать на поиски пропавших, чтобы наказать подлых следопытов, викинги не стали. Людей, с детства привыкших к лесу, сроднившихся с ним, и днем-то не сыщешь – можешь пройти рядом и не заметить.

А уж ночью-то…

Лесовики обычно народ смирный, нелюдимый.

Появятся изредка, сменяют шкурки на соль да на лепешки и снова уходят в дебри.

Чисто звери лесные!

Но уж если раззадорить их как следует да указать врага… Страшное дело.

Уже в темноте, при свете костров, разделали оленей, нажарили мяса.

Запивали холодной водой из ручья, что журчал рядышком, выбиваясь из расщелины в утесе.

Выставили стражу – и попадали. Спать!

Черед Щепотнева стоять в дозоре подошел около полуночи. Проспав часа три, Семен чувствовал себя хоть и вялым, но отдохнувшим.

Заняв свое место меж двух каменных глыб, он уставился на тропу, что прижималась к скале, обрываясь к морю. Яркая луна помогала стражу, высвечивая каждый камешек на тропе.

Враг не пройдет!

Шимон усмехнулся.

После неудачного набега на Сокнхейд он малость успокоился. Ну не вышло у него с воцарением Гунульфа Первого, и что? Вешаться теперь?

Не получилось с сэконунгом, выйдет с конунгом. Или с ярлом – тут этих ярлов, как лягушек в болоте.

Все равно скоро в обратный путь.

Вот дождется он сменщика, завалится спать – еще часика четыре подрыхнет, помашет мечуганом при свете дня, а после надо коня искать да смываться.

Победа Гунульфу не светит, это ясно.

Шимон вздохнул и потянулся как следует. Хорошо…

Викинги, в принципе, неплохой материал. Сильные, умелые, храбрые. Но уж больно недисциплинированные.

И что? Тем интереснее.

Щепотнев усмехнулся.

Като говаривал: «У тебя, Шимон, явные задатки сёгуна[65]». Реализуемся, стало быть. Ну-ну…

Шимон оглянулся на спящий лагерь.

Ближе к затухавшему костру лежал Гунульф С Красным Щитом. Семен задумчиво потер щеку – щетина заскрипела под пальцами. Сэконунг поддерживает его, выделяя изо всех, наивно полагая Шимона херсира самым верным слугой, ан нет – свою функцию сын Рёгнвальда Клапы уже отработал.

Да и какой из него нынче морской король?

От прежнего хирда у Гунульфа осталось человек сорок от силы. И ни одного корабля!

Нынче все замерло в неустойчивом равновесии.

Тут, на безымянной высоте, собрались остатки трех дружин, и вместе их удерживает одна нужда – сообща легче оборону держать. Если «сборная» распадется, Хьельд разобьет их всех по очереди. Викинги, хоть и туповаты, но это понимают.

Щепотнев задумался. А что, если…

Нет, в самом деле! Зачем ему Гунульф?

Это пусть сэконунг воображает себя значимой фигурой, на самом-то деле он уже ничего не значит.

За Гунульфом шли, пока он был удачлив.

Викинги же уверены, что удачу посылают боги и не всем подряд, а избранным. Но, коли ты стал неудачником, знать, отвернулись от тебя высшие силы.

И какой тогда смысл держаться того, кто впал в немилость? Скорей всего, с утра начнется брожение… Хм.

А не худо было бы развлечься напоследок!

Заслышав шаги за спиной, Семен оглянулся.

– Я это, – проворчал сэконунг, приближаясь. – Тихо?

– Тихо, – подтвердил Щепотнев. – Что, не идет сон?

– Не идет. Мысли есть, херсир?

– Полно, – ответил Шимон, подумав, что диагноз его верен. Сдулся Гунульф.

Раз уж совета просит, значит, ослабел изрядно.

– Говори.

– А что бы ты сам предпринял на месте Хьельда? – ответил вопросом Щепотнев.

– Добил бы, – буркнул сэконунг.

– Во-от! Только и нам не след расправы дожидаться, надобно напасть самим!

– Корабли бы найти, – с тоской проговорил Гунульф.

Шимон задумчиво посмотрел на него.

– Ежели двинем в обход Сильбрвика, – начал он, – и станем ту гавань искать, куда Хьельд драккары заныкал, мигом найдем тех, кто сам горит желанием нас встретить да приветить.

– Думаешь? – с сомнением спросил сэконунг.

– Уверен! – отрезал Шимон. – Наша задача какая? Наша задача – ошеломить противника! Поступить так, как Хьельд меньше всего ожидает. Вернее… В общем, чего он хочет? Хочет, чтобы мы к нему приползли на коленках и ныли да канючили: «Верни кораблики!» А он нам: «Платите!»

– Да это и ежу ясно, – сердито сказал Гунульф. – Кто ж просто так с бою взятое вернет?

– А мы ему скажем: «Давай меняться!»

– На что?!

– На заложников, Гунульф! На заложников! Не понял? А это, когда людей в залог берут. Не зашибают насмерть, не продают в рабство, а делают заложниками – и очень осложняют жизнь правителю. В лес сбежала куча народу, вот и надо нам отловить с полсотни тутошних бондов и прочего мирного населения, запереть где-нибудь под охраной и поторговаться с Хьельдом!

– Ух ты! – удивился сын Рёгнвальда Клапы. – А я и не знал, что так можно…

– Ну вообще-то ежели рассуждать бла-ародно, – заулыбался Шимон, – то так нельзя, но лучше освободиться от химеры совести! Ну ее к троллям!

Обсудив варианты, сэконунг с херсиром прикинули план операции. Когда Гунульф удалился, Щепотнев осмотрелся с легкой улыбкой.

– «Бум меняться? Бум, бум, бум…» – пробормотал он. – Прав был Фредди Меркьюри: «Шоу должно продолжаться!»

С самого утра «ловцы человеков» отправились на охоту.

Гунульф выбирал такую дорогу, где подкрасться к его людям незаметно было бы затруднительно. Они шли по склону заросшим прозрачным сосновым лесом, поднимались на травянистые макушки холмов, спускались в каменистое ложе бурливой речушки.

Сын Рёгнвальда Клапы спешил. Хьельд мог решить возвернуть эвакуированных в поселок, где тем ныне и впрямь безопаснее было находиться. А это расстроило бы все планы.

Рядом с Семеном шагал Траслауд.

Когда сэконунг огласил план захвата заложников, викинги здорово воспряли. Ну еще бы! Объяви ты человеку, попавшему в западню, что из нее есть выход, тот мигом взбодрится!