Своей. Женщины. Я наслаждался этим ощущением обладания и принадлежности сразу. Я — вещь, постельный раб, только сейчас, с ней, понял, что значит — обладать кем-то и одновременно принадлежать другому человеку. Другому. Человеку.

Потому что с ней я — человек. И даже — не прежде всего, а просто. Человек, которого она любит.

Соль, что бы не случилось в будущем — спасибо тебе за это, спасибо за неё, мою женщину, в руках которой теперь — моя жизнь.

Хотя, а разве было иначе?

Я приподнял её голову и просто стал целовать.

Позже мы спустимся вместе к завтраку, Дана поблагодарит парней, так предано её охранявших, а сейчас сильно смущенных от неожиданной вежливости и внезапной дружелюбности своего “объекта”.

Но это будет позже. Гораздо позже.

Сейчас же я просто её целовал.

ШПАРГАЛКА

Эштон Хиллар, по-военному заложив руки за спину, курсировал по одному ему известному фарватеру в ворсе своего ковра. Военное образование у него было, но сам он военным не был.

Он был политиком, он жил политикой, умело балансируя между сторонами, жонглируя компромиссами и избегая ультиматумов.

Он очень, очень, очень не любил ультиматумы.

А уж тем более, выдвинутые старому уставшему политику новоиспечённым святым.

Спорить с Его Святейшеством Эштон не рискнул, боясь вызвать недовольство Великого Дамкара Патесси. Этого человека боялись все, хоть никто и не видел, получая лишь приказы от искусственно изменённого голоса. Из-за его мании величия, помноженной на хроническую паранойю, никто, включая приближенных дамкаров, не знал его имени — только титул. Ходили даже слухи, что это вовсе не один человек, а организация в организации, но они никогда ничем подтверждены не были. Как, впрочем, и опровергнуты.

Хиллар на секунду остановился, глубже обычного вздохнул, выдохнул, и вновь продолжил заминать ворс ковра дорогущими туфлями.

Если бы он мог хотя бы предположить, до чего доведёт маниакальный фанатизм — фактически до раскола энси — явно потерявшего связь с реальностью Великого Дамкара Патэсси, он бы лично закончил начатое рабом убийство Дэрека, а не реанимировал его. Это было бы проще, чем сейчас разрываться между здравым смыслом и приказом Великого Дамкара выполнить ультиматум Дэрека.

Он, конечно, добился очень большого влияния в Совете, имел достаточно “карманных” стражей и довольно разветвлённую сеть информаторов, но он же не всесилен!

В конце концов, это же закрытая планета, с давным-давно разграниченными и поделенными сферами влияния. Он и так проявил чудеса смекалки и изворотливости, выдворив практически полностью представителей Альянса. Но беспорядков избежать не удалось, Стражи во главе с Тэлласом Керраем, цепным псом Аэруса, не отступились от расследования, продолжая упрямо идти по следу, с каждым шагом подходя опасно близко.

Даже отвлечь их восстаниями рабов не получалось, стало только хуже, потому что в это влез сам Третий Советник.

А ведь ему даже сбежать не получится — планета так и остаётся закрытой, и единоличного доступа к контуру у него нет.

Так теперь ещё и эта Хоэри. Просто ходячий магнит для неприятностей. И сильных мира сего.

Вот как так получается?

Третий Советник явно заинтересован в ней, приглашал даже на личную беседу, жаль, жучки подложить не получилось. Он же может и в Совет её пропихнуть, с этого старого лиса станется. Но, скорее всего, дело в интересе Аэруса к блокатору, ведь раба её он тоже взял в оборот.

К слову, о рабе. Единственный удачный образец блокатора — причём в полном комплекте, вместе с красным кристаллом — теперь тоже абсолютно легально принадлежит Дане Хоэри.

Насчёт красного кристалла — Эштон был практически уверен, что он у Даны, ведь со специально на него настроенных радаров он пропал в борделе, когда эта выскочка забрала оттуда раба. Хиллар считал, что блокатор был просто помещён в изолятор, а не уничтожен, ведь раб всё ещё жив.

Саму же Дану ревностно блюдёт лично Кэррай-младший, словно частоколом окружив её своими людьми, из особо ревностных. Эштон даже не решился на их подкуп, а попытки и выкрасть, и усыпить, и просто пристрелить эту выскочку пока успехом не увенчались.

Ну, и на десерт — при ней ошиваются, открыто и нагло ошиваются, Трэнтон и Куэйли, от которых за километр несёт Альянсом. А Либрас, (по жене — вот когда успел, зараза, даже Аэрус его проморгал), Ричард Трэнтон теперь официальный представитель дома Хоэри. Со всеми вытекающими и правом подписи.

За какую ниточку не потянешь, она оказывается в руках у этой куклы с тупым выражением лица, тем не менее постоянно от него ускользающей.

Ах, да. Вишенка. Она — бывшая жена Дэрека, на которой он до сих пор зациклен. Столько лет.

И вот, собственно, и он — ультиматум. Этот на всю голову воскресший отказывается дальше сотрудничать, пока ему не вернут жену. Вдову. В общем, Дану. Да ещё и требует через Дамкара, и не откажешь…

Вот ка-ак?! При таком перекрёстном к ней интересе.

Вот ка-ак?!

.

***

Учёный отчаянно боролся во мне с женщиной, но женщина периодически побеждала. Как минимум потому, что объединилась с моим мужчиной, а против большинства устоять труднее.

Я чмокнула Сита в щёчку, потом в нос, потом за этот же нос прикусила. Только тогда он соизволил немного ослабить объятия.

— Доиграешься, — пригрозила я. — Прикажу Бэрду вынести из лаборатории диван. Он постоянно нас отвлекает!

— Бэрд тебе не подчиняется. Я его просто попрошу, и он ничего трогать не будет. Мне кажется, мы подружились.

— Тогда тебе прикажу!

— Ладно, — как-то слишком быстро согласился Сит и снова прижал меня к себе, зашептав на ушко. — Только знаешь, тогда тебе придётся приказать мне вынести ещё и стол. И кресло. И подоконники. И ковёр…

— Фу, пошляк, прекрати! Тебе не кажется, что ты уже совсем обнаглел?

— Не кажется, — с довольным рыком покусывая мочку моего уха выдало моё имущество. — Я очень сильно обнаглел. Я вообще, самый наглый раб на Соледаре. А всё потому, что слабохарактерная хозяйка меня распустила.

— Эй! — я всё-таки выкрутилась из его рук и, вскочив,