обычае у других славян».[70] Каких славян имел в виду Константин Багрянородный, говоря о других славянах, — неизвестно. Во всяком случае, восточные славяне, которых он очень хорошо знал, в X в. называли своих властителей титулом князь. Вероятнее всего, говоря о других славянах, лоточник имел в виДу, прежде всего, болгарских славян, а, может быть, также и западных, моравских, которые хорошо были известны в Византии по дипломатическим сношениям уже в IX веке при Михаиле III (842–897).

Сербская жупания, или жупа, представляла собою участок меньших размеров, чем германская область, или «гау», и охватывала обыкновенно долину реки или горную котловину. Большинство жуп называлось по именам рек, вроде, например, Лепеница, Топлица, Црмница, или по названию местности, как, например, Дубрава, Хвостно; реже по укреплённому пункту — Рудник, Будим ля. По течению реки жупы могли делиться на верхние и нижние. Границами отдельных жуп были необитаемые лесные или горные области, причём эти границы не имели установленной линии. Центром жупы был замок — град. На обязанности населения лежала постоянная его охрана и поддержка. Жупы были объединены в крупные области — слав, «земля», греч. %сЬра, лат. terra, regio. [71]

VII

Основною общественной ячейкой у чешско-моравских славян в древности, по данным чешского историка права д-ра Герменегильда Йречека, был род. Комплекс мелких родов составлял племя. Живя в деревенских посёлках (dedina, ves), эти роды имели общее имущество, общего главу и общее имя. Посёлок как таковой не имел своего имени. Имя носили жители, и это имя оставалось и за посёлком. Например, Utesnovici — это прежде всего название рода и только впоследствии название посёлка Itesinovice. Этим объясняется, по автору, наличность на территории Чехии и Моравии большого числа посёлков с коллективными, родовыми или так называемыми патронимическими названиями. Древнейшими родовыми именами у чехов и мораван Иречек считает такие, которые встречаются у всех славян, что, с его точки зрения, объясняется тем, что они возникли не на чешско-моравской почве, но были принесены сюда вместе с племенами, т. е. вместе с пришлыми родами. К числу таких родовых имён Иречек относит: Vojnici, Utesinovici, Mladenovici, Myslenici, Drazkovici, Nezabudici, Domaborici, Pribenici, Ubenici, Nehosovici, Nihonici, Bratronici, Sestronovici, Sendra2ici, Pefmyslane, Iutoborici, Grdiborici, Prostoborici, Vojislavici, Borislavici, Ratiborici, Jesutborici, Tuchomirici, Radonici, Brancoici и т. п. Первоначально, все это, очевидно, имена не посёлков, а жителей. Каждый член такого рода, предполагает Иречек, лично назывался родовым именем: Vojen, Mladen, Lutobor, Borislav, Vlastibor, Tovchomir, Premysel, Nehos, Nezabud, Ninonja, Rodonja и др.

Древнейший патриархальный строй у чехов и мораван начал исчезать, по Иречеку, в X столетии, когда народ в результате более тесного политического сплочения начал более взаимно сближаться и смешиваться и когда жители существовавших до сих пор родовых «дедин» стали расходиться в разные стороны в целях добывания себе самостоятельного источника существования.

Когда князья начали обрабатывать и заселять свои обширные владения, они стали принимать к себе народ из прежних родовых посёлков. Поступая на службу к князю одиночками, этот пришлый народ создавал здесь новые дворы, новые посёлки, но уже не родового типа, как это было раньше, вследствие чего эти посёлки получают и свои названия или по местности, или по имени своего основателя.

Родовой строй у чехов и мораван, т. е. строй, когда сёла образовывали поселения отдельных родов, держался, по Иречеку, вплоть до конца X в., так что посёлки с коллективными, патронимическими названиями, по определению Иречека, восходят ко временам не позже X в. н. э., а названия топонимического и персонального характера не старше конца X в.

Родовая организация у древних чехов, по Иречеку, была похожа на родовую организацию у южных славян, задругу, что подтверждается исконным названием недвижимого имущества d£dina, т. е. наследие дедов, переходящее к потомству; другими словами dedina, по Иречеку, значит родовое имущество. У хорватов это bastina, у поляков и словаков — ot£izna, otcina. Основа у всех этих терминов одна и та же: d£d, batja, otec, т. е. предок родового, кровнородственного, потомства. Эта общность недвижимого имущества, дедины, стала основою средневекового наследственного права у чехов. Как правило, род у чехов в древности оставался неделимым и в этом смысле составлял общину. Дедина была кормилицей рода. Она принадлежала не только данным членам рода, но роду вообще, т. е. и последующим его сочленам, поэтому она безо всякого завещания и распоряжения переходила от поколения к поколению. Она была непрерывно продолжающеюся основою источника существования, тем, что южные славяне до настоящего дня называют stezer (Stammgut), т. е. родовое достояние; семья же была только переходящим пользователем этого имущества. Только предметы потребления, доход, так называемые плоды дедины переходили в абсолютную собственность членов рода.

Доходы дедины состояли из хлеба в зерне — оЫИу и в скоте. Термин obili обозначал у чехов вначале то, что и сейчас у словаков называется термином obili; dobytek — скот означало то, что термин statek и до сих пор означает у поляков, т. е. имущество. Хлеб в зерне obili стал товаром; скот dobytek стал имуществом членов семьи. Девушки, выдаваемые замуж, наделялись у чехов только веном, т. е. движимым имуществом.

А так как род действительно составлял в целом определённую единицу, жил вместе в одном посёлке, то деревня и до сих пор, по Иречеку, у мораван, словаков и чехов называется dedina.

О наличности у чехов, мораван и словаков в древности родового задружного строя, причём род и его дедина — посёлок были здесь нераздельны, свидетельствует целый ряд пережитков в современном быту: так, например, средневековая община у чехов, сменившая собою более раннюю родовую общину кровных родственников, продолжала сохранять характер родовой общины и её установления вроде, например, круговой поруки; термин «челядь», каким все вместе нарывались члены родовой общины, которым и сейчас называются служащие в доме (celed, Seladka); вроде обычая, бытующего и сейчас в чехо-моравских деревнях, взаимопомощи крестьян, например, при уборке урожая, известного у моравских валахов под именем pobaba, у сербов molba (moba), т. е. помощь при работе, у чехов laska; или при бытовых несчастьях оказание взаимопомощи дровами, хлебом, скотом и т. п.[72]

Характерную особенность для воззрений чешского историка права, как можно видеть из изложенного выше, составляет то, что, признавая родовую общину — дедину — в качестве начальной основы общественного строя у чехов в древности, от этой формы общественной организации он непосредственно переходит