Народу было много, станков не хватило, побежали за дополнительными переносными. К моему величайшему сожалению, эти трое уступили свои места студентам.

Андре стоял рядом с роялем. Взглянул на меня и подошел:

– Да вы не бойтесь, – улыбнулся он, – если что, у меня диск есть. Как только вам станет тяжело, вы скажите, я перейду на диск, не переживайте.

– Вы тоже не переживайте, диск не понадобится. Вы можете делать все, что вам захочется.

– Звучит многообещающе!

Я подумала, что раз уж мы разговорились, то можно у него спросить:

– Скажите, а что здесь происходит?

– В каком смысле?

– Ну… почему столько народу? Какое-то событие?

– Э-э… – он выпрямился. – Вообще-то это мастер-класс… а вам не говорили?

Я стала покрываться пятнами, но как можно спокойнее ответила:

– Говорили, конечно, я просто все перепутала.

– А вы играть сможете? – насторожился он.

– Да, конечно, не переживайте, все в порядке, я просто перепутала дни недели, все будет нормально. Если хотите сдвинуть темп, не надо меня останавливать, просто дайте знак или начните делать в нужном темпе, я подстроюсь под вас.

Аудитория утихла, педагог начал показывать первую комбинацию. У меня в ушах звенело от злости на Эвелин – так меня подставить?! Теперь все стало ясно: она просто сбежала с мастер-класса. Взбесило то, что пыталась обмануть. При этом было ясно, что, когда я предъявлю ей претензию – она захлопает ресницами и скажет, что ничего не знала, думала, что просто два урока, что она новенькая и не разбирается во всех этих деталях. Ладно, она новенькая, но я-то нет?! Я прекрасно знаю, как проводятся такие вещи: согласие пианиста получают заранее, и поменяться по своей воле ты не можешь, и знала она, кому предлагала, ей куда проще было попросить любого коллегу из своего колледжа, чем разыскивать меня. А если бы я сегодня опоздала? А если мне нужны какие-нибудь специальные ноты, которые я ношу на мастер-классы?!

Так… спокойно… слишком много ей внимания, нужно выкинуть ее из головы и переключиться на урок.

Андре оказался интересным педагогом, вел класс уверенно, находился в прекрасной форме, хотя был не юн. Комбинации задавал навороченные, сложные (сложно не играть, а выполнять), мне стало азартно, и я забыла про Эвелин, по большому счету, мне все равно, кому играть.

Он не поправлял студентов, шел вперед, не останавливаясь. Обращаясь ко мне, вставлял какие-то русские слова, а вступления и вовсе произносил по-русски – «и» вместо «and». Настроение было прекрасным, судя по всему, они хорошо ладили со своим бывшим концертмейстером, я напустила в музыку «русского», чтобы напомнить ему того пианиста.

Прошло минут десять, и вдруг от зрителей отделилась фигура и, пригнувшись почти к своим коленям, прокарабкалась ко мне и села на соседний стул. Это была Ирис. Мы шепотом стали перекидываться впечатлениями (замечу, все это время я играю), если гость поворачивался к роялю, мы замолкали, преданно уставившись на него, как школьницы.

– Скажите, – зашептала она, когда он отвернулся, – а вы по каким дням мне играете?

– Я вам не играю.

– А как же сегодня?

– Заменяю.

– А где вы играете?

– Там и там, в принципе, это меняется каждый семестр и зависит от расписания.

– A-а… значит, вы будете у меня в следующем семестре?

– Нет. Если вы хотите конкретного пианиста, то должны писать на него заявку. Но в следующем семестре, может, и не дадут… Зависит от расписания. Но тогда через семестр, возможно… Надо писать запрос.

– Мне не говорили! Мне вообще ничего не говорили! Откуда я могла знать, я же новенькая? – Она перестала шептаться и заговорила громче: – Что, с новеньким можно не считаться? Вы знаете, я тут недавно, но уже очень удивлена, – горько пожаловалась она, – я во всем разбираюсь сама, так же нельзя?! И сейчас еще и это? – Видимо, я была последней каплей в каком-то процессе. Она разразилась бурным монологом и в заключение выдала: – Как ваша фамилия? – Не дожидаясь ответа, махнула рукой: – Впрочем, все они знают!

Встала в полный рост и ушла.

Гость поймал мой взгляд и подбадривающе кивнул, наверное, ему показалось, что мы ругались.

Урок гладко катился своим ходом, играть было в удовольствие, и контакт с педагогом был самый доброжелательный, но появилось и не отпускало зудящее ощущение подвоха. Такое впечатление, что разыгрывалась какая-то шутка, которую из присутствующих одна я не понимаю.

Педагога все устраивало, он выделывал знатные кренделя, иногда даже пел, что говорило о хорошем расположении духа, но что-то в нем не давало мне расслабиться и уверенно нестись по накатанным рельсам.

Я с удивлением подловила, что мне хочется играть что-нибудь ресторанное, чарльстонное, хочется повалять дурака, но на уроке классического танца, тем более с незнакомым педагогом, дурака не валяют, и я аккуратно играла дальше.

Когда он начал показывать прыжки, запел «Очи черные». Ну тут меня не нужно долго уговаривать – с размахом выдала ему «Очи черные». Кабы это был обычный урок, я бы ему подпела, но тогда не рискнула добивать свою репутацию, все-таки наши побаиваются непредсказуемости. Гость может как угодно выкрутасничать, на то он и гость, его и пригласили – поглядеть на диковину, а свой поющий концертмейстер – это все-таки за гранью… дальше только пляшущий.

Студентов было много, поэтому прыжки длились долго, и в импровизацию я вбухала цыганочку, на которую Андре тоже среагировал – узнал (я мысленно слала приветы незнакомому пианисту, хотя и удивилась его репертуару).

Пытаясь нащупать почву, я предположила, что Андре, наверное, из труппы современного балета. Или модерна, или любое контемпорари – как-то все было слишком бурным, энергичным, и работал он крупными мазками, тогда как «балетные в чистом виде» придирчивы именно к деталям (ногу-то каждый дурак поднимет, но поднять ее нужно строго определенным образом, а не иначе). Я искала в его движениях и словах приметы другого танца, но нет, он и двигался, и показывал все как настоящий балетный педагог, и, как ни крути, это был классический танцовщик, только… какой-то странный. Как будто его разбудили утром и сказали:

– Слушай, а проведи мастер-класс?

А он бы ответил:

– Да вы что, мужики? Идите на фиг.

– Да ладно тебе!

– Ну ладно…

Я бросила бесполезные гадания, в конце концов, может, это просто личный темперамент.

Урок закончился на подъеме, азартно, студенты были взмыленны, зрители довольны. Педагога тут же окружили наши учителя и ученики, поднялся шум, но он, увидев, что я ухожу, продрался сквозь толпу и остановил меня, чтобы поблагодарить, и наговорил комплиментов.

Вечером заглянула в Интернет посмотреть в расписании, кто это был, и охнула – это знаменитая цирковая компания «Cirque du Soeil», и они уже уехали – представление я прозевала. Оказывается, труппа каждый день занимается балетным классом, видимо, это был их педагог-репетитор. Дико захотелось повернуть время и по новой отыграть им класс – с буффонадой, страстями, с иронией, без оглядки на правила, но, увы, у жизни не бывает черновиков…