– Вы уверены, что он безопасен?

– Полностью, ваше величество, – ответила Таня. Женщинам налили сразу после короля, и она заметила, как он внимательно наблюдает за процессом. Рядом с ним сидел неприметный, но хорошо одетый человек, и он уже сделал первый глоток. Сейчас он в одной руке держал пирог, а в другой ложку, которой жадно зачерпывал суп. Он ел до короля, значит, это и есть тот камикадзе, что пробует еду Эдуарда.

Таня решила, что если она не сделает этого, все застопорится, и может пойти вовсе не так, как они ожидали. Она аккуратно поднесла свой кубок к губам, медленно выпила смородиновый ликер, и с явным блаженством выдохнув, перевернула кубок.

Флоренса повторила за сестрой, и только после этого король взял кубок в руки. Лорды сделали то же самое.

– Предлагаю выпить за хозяек этого замка, за леди Флоренсу и леди Фелисию, что переняли от своего деда верность королю и своим землям, – Таня понимала, что здесь слово «верность» произносилась в кавычках, но, тем не менее, не расстроилась.

Хозяйкам замка пришлось первыми, как и с ликером, протянуть руки к ложкам и пирогам. Таня отметила, что Эрнан – повар, что следовал каждому ее указанию, оказался мастером своего дела – он учел все детали, и суп был отменным. Пироги с грибами, с сыром, с луком и яйцами, с курицей были просто «отвалом башки» - Таня улыбнулась и словосочетанию, которое здесь лучше не упоминать, потому что по пятницам голов здесь рубят больше, чем рождается детей.

Слуги прошли еще раз, теперь был черничный ликер. За ним вынесли блюда с исходящими соком ароматнейшими котлетами. Для короля и лордов это было очередным ступором. Таня в душе потирала руки – ну ничего, вы у меня попляшете еще. Пусть вам только взбредет в голову сказать, что мы нищие! Да таким даже короля никогда не кормили!

Флоренса с искрой в глазах смотрела на Таню. Теперь она была спокойна – задумка удалась, и какое-то время Его Величеству понадобится на то, чтобы сообразить новый план.

Со сливочным ликером вынесли сладкие пироги – Таня придумала что делать с сухой малиной, что не очень шла в ликеры. Ее размачивали, переминали, добавляли мед, и лепили пирожки вроде «дружной семейки». Они лежали на подносах красивыми ромашками, и отлично делились. Флоренса пробовала их впервые и сейчас тянула руку к третьему, а рукой держалась за живот.

В зале теперь было уже говорливо – лорды обсуждали только одно – неожиданно богатый и вкусный стол! Последние пятьдесят граммов ликера сделали свое дело – король заулыбался, отвалившись на застеленном мантией стуле с высокой спинкой.

– Сейчас он может попросить нас о какой-нибудь гадости, – прошептала Тане Флоренса, не меняя выражения лица, так как король смотрел на них безотрывно. И у Тани с лица сошла улыбка.

– О какой гадости? Почему ты меня не предупредила? – испуганно шепнула в ответ она.

– Я знаю, что одна из леди отлично поет, и хотел бы перед сном услышать ее прекрасный голос, – перебил их испуганное перешептывание король.

– Это была Фелисия, Боже, у меня вообще нет голоса, – встала Флоренса, решив идти к столу короля сама.

– Значит, Фелисия и будет петь, – встала рядом с ней Таня и указала на стул, чтобы она села обратно.

Таня боялась не за то, что ее подведет голос – она пела, когда занималась делами, когда одна в пустой кухне занималась ликерами, когда баюкала малыша. Она понимала, что сейчас ей нужно найти подходящую песню, и, если в ней будут неловкие для этого времени моменты, придется импровизировать. А еще, петь придется «а капелла», но это не было минусом, так как ее сильный голос в каменных стенах будет звучать просто идеально.

Она вышла и обвела взглядом лордов, что сидели сейчас сытые и пьяные вразвалку, многие из них практически валились от сна, что настиг их быстрее обычного – градус сделал свое дело. Но никто не смел задремать, так как за столом сидел король.

Таня вспомнила песню, в которой пришлось поменять лишь одно слово – «порох», и подставив вместо него «и́скры», песня стала менее воинственной. В полной тишине эхо ее «носового тванга» - приема, где, создается ощущение легкой гнусавости, но на деле – слова звучат нежнее, мягче:

Песен еще ненаписанных, сколько?

Скажи, кукушка, пропой.

В городе мне жить или на выселках,

Камнем лежать или гореть звездой? Звездой.

Она соблюла в песне все интонации, все скачки темпа, чтобы перейти на высокие ноты припева:

Солнце мое - взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть искры - дай огня.

Вот так...

Когда она закончила петь, в зале стояла полная тишина. Обернувшись к Флоренсе она увидела ее глаза полные слез. Король, до начала пения, сидевший отвалившись на спинку стула, сейчас наклонился на стол и внимательно смотрел на нее.

– Спасибо, что выслушали мое пение, сир. Я рада была петь для вас, – скромно поклонилась Таня и направилась к своему месту – не мешало промочить горло.

– Это мы должны благодарить вас за такую необычную песню, да и это пение… Вы пели в капелле? – король был подозрительно спокоен.

– Нет, в замке нашего отца высокие своды, Фелисия еще совсем маленькой умела управлять своим голосом, чем поражала отца и слуг. Наш капеллан было начал учить с ней псалмы, но она пела только песни, которые сочиняла сама, пришла на выручку Флоренса.

– Надеюсь, в дни, когда мы с лордами будем отдыхать в вашем замке от охоты, вы еще порадуете нас своим пением, – уверенно, зная, что так оно и будет, задал вопрос Эдуард.

– Да, сир, только прошу понять нас – мы с сестрой в трауре, и сие не угодно Господу нашему. Скоро утро, и нам пора отдыхать. А на рассвете мы ждем вас с лордами на службу в часовню. Разрешите нам покинуть вас, и отправиться в свои покои, – смиренно и вкрадчиво ответила Таня.

– Да, и нам пора отдыхать, но утреннюю службу мы вынуждены пропустить – хотим раньше выехать, - ответил король, зная, что рано утром после выпитого достаточно тяжело стоять в дымном и тесном помещении. Капеллан был предупрежден, что если на службу пожалуют лорды, он должен особенно тщательно палить ладан.

Король встал, слуги поспешили пройти вперед, указывая ему путь к покоям. Там должно быть нагрето, готова вода, его личные слуги уже приготовили одежду для сна – об этом шептала Тина, которой отчитывался о делах Айзек.

- Фелисия, ты поразила не только меня, но и короля – я следила за тем, как он слушал песню, и как менялось его лицо. Откуда эта песня? – спросила сразу Флоренса, как только за ними закрылась дверь покоев. В комнате было тепло и уютно – шторы и задрапированная стена, а также полог над кроватями создавали столько уюта, что сердце Тани ликовало.

– Это моя песня, и я надеюсь, он не поймет того смысла, который заложен в нее, - ответила Таня.