Он произнес это так, что я невольно остановилась и снова села.

Он посмотрел на меня через стол.

– Суетливость тебе не к лицу. Я никогда не говорил тебе, что меня раздражает больше всего?

– Нет.

– Хозяева, которые наряжают своих домашних питомцев маленькими лордами Фаунтлероями[49] или там ковбоями, клоунами, балеринами… Как будто им недостаточно выглядеть просто собаками, кошками или черепахами. Рядить природу в человеческие костюмы… – он поперхнулся дымом, – фигня на палке!

– Фигня на палке?

– Чушь, бред, кощунство. Откуда взялось выражение – неизвестно.

Он впился в меня взглядом, словно желая, чтоб его слова проникли мне прямо в подкорку. Иногда до меня доходит с трудом, но тут, кажется, начало доходить. В общем, к тому времени, как я улеглась в постель, я почти успокоилась. Речи Арчи всегда так действовали на меня. Что могло быть лучше, чем сидеть на кухне и слушать его рассказы о тебе? Только видеть тебя самого с нами за этим столом. Впрочем, в настоящий момент даже это не было бы лучше, пожалуй. Тревога относительно погоды улетучилась. И я приняла важное решение насчет завтрашнего дня.

ДДС – 1.

23 декабря

Ну вот все и позади.

И в то же время никогда не будет позади.

Хотя прошло уже два утра. Ход времени нельзя остановить, верно?

Под звездным небом долгожданной ночи Арчи со мной и с Корицей отправился на холм – и небо было ясным! Снежные сугробы светились, словно сгустки лунного света. Родители уже ждали нас на месте. Мама веником стряхивала снег с крыши палатки («А то просела, это опасно!»), а папа разреза́л стены садовым ножом.

– Что ты делаешь?! – возопила я.

– Я нашел в кухне на столе твой список приглашенных, – отозвался он. – Засунуть их всех внутрь не представляется возможным.

Поэтому он решил разрезать обе боковые части полотнищ из «Черной кости» – чтобы взглядом «изнутри» могли насладиться и те, кто останется снаружи. Меня подмывало сказать: дай бог половина палатки заполнится, но я не стала.

Вспыхнула трубка Арчи – свет огня слился со светом Луны и снега.

– Сегодня тут читать можно, – заметил он.

– Но если ночь такая светлая, восход ведь смажется! – забеспокоилась я.

– Опять ты за свое, паникерша, – нахмурился Арчи.

– Ладно, извини. – Я шутливо шлепнула себя по руке.

Отец почти закончил делать «окна» на палатке, когда вдруг послышался пронзительный голосок: «Старгерл!»

Мне даже оборачиваться не пришлось.

– Пуся, – шепнула я Арчи.

По снегу к нам пробирались смутные силуэты. Два явно принадлежавшие взрослым, один из них тащил за собой санки. А на санках съежилась третья фигура – очевидно, Пуся, но как-то великовата она была для одной Пуси. Вскоре все разъяснилось: скрюченная композиция распалась, девочка ринулась ко мне по белому насту, а я вдруг ахнула, и на глаза навернулись слезы – догадалась, кому принадлежала вторая часть скорченной «скульптурной группы». Я бросилась навстречу Пусе, подхватила ее на руки, и вместе мы побежали к санкам. Из огромного свертка покрывал робко выглядывали два подсвеченных луной глаза.

– Это ты, Бетти Лу? – спросила я.

В ответ послышалось тоненькое дрожащее «да», сопровождаемое клубами пара.

– Что, Пуся ворвалась к тебе, вытащила из постели и заставила явиться сюда?

– Да.

– Хочешь обратно домой?

– Да.

– Не чувствуешь себя в безопасности?

– Нет.

Пуся зарылась лицом в сверток. До меня донесся ее приглушенный голос:

– Не бойся, Бетти Лу! Мы никому тебя в обиду не дадим!

– Пожалуйста, подвезите ее вон туда, – попросила я мистера и миссис Прингл, указав на нашу двустенную палатку. – Пусть займет лучшее место.

Они повезли санки дальше, а на краю поля тем временем, увязая в снегу, стали появляться новые и новые гости.

Пришли Эльвина с братом Томасом и родителями.

Арнольд с крыской Томом и мама Арнольда Рита. Том сидел у Арнольда в кармане пальто. Я задрала клапан своего такого же кармана, чтобы Корица могла познакомиться с собратом, и не успела оглянуться, как та уже шмыгнула к нему в «норку». Арнольд явно получал удовольствие от легкой щекотки от обоих зверьков, так что я решила пока оставить их «развлекаться».

Явился Айк, мастер по ремонту газонокосилок и велосипедов.

Наши соседи, освещавшие мне путь с крылец на Раппс-Дэм-роуд.

Репортер из «Утреннего ленапе».

Стайка мальчишек – мучителей Эльвины, в том числе и тот блондин, которого она побила на Кизиловом фестивале и чья фотография висит у нее на двери спальни.

Пчелки.

Марджи.

Чарли.

А за ним – какая-то пара, чей вид меня поначалу озадачил. Даже на расстоянии было заметно, что это люди очень пожилые. Они медленно ковыляли по снегу, тесно прижавшись друг к другу. Рассмотрев их, я подумала, что их лица мне как будто знакомы, а в следующую секунду уже догадалась. Конечно, Хаффелмейеры с папиного «молочного пути»: 1 кварта пахты, 1 кварта шок. молока. На большей части фотографий в столовой они выглядели намного моложе. И вот пожалуйста – сошли к нам со страниц семейного альбома. Увидев меня, старики пошли прямо навстречу. Я глядела на них сверху вниз – с вершины холма.

– Так это все ваша задумка? – спросил мистер Хаффелмейер.

– Да. Я – ответственная за солнцестояние. И за молочные продукты, кстати, тоже. Мой отец развозит их на своем грузовике. – Тут я указала рукой прямо на них. – По пятницам. Адрес: Уайт-хорс-роуд, 214. Одна пахта, одно шоколадное.

– Благослови вас Господь, – сказала миссис Хаффелмейер.

– Можно вас кое о чем спросить? – поинтересовалась я. – Я над этим гадаю уже много месяцев.

– Конечно, выкладывайте, о чем? – кивнул мистер Хаффелмейер.

– Кому пахта, а кому шоколадное молоко?

Они расхохотались очень бурно – даже не думала, что люди их возраста способны так смеяться без вреда для здоровья.

– И то, и другое – нам обоим, – пояснила миссис Хаффелмейер. – Мы их смешиваем. Это наше любимое лакомство. Кутить так кутить! – Она задорно покрутила пальцем в воздухе.

– От всей души благодарим за добрые услуги вас и вашего отца, – добавил ее муж.

– Нет, – возразила я. – Это вам спасибо. За то, что даете возможность заходить в ваш дом. За доверие.