В 22.50 Жилин по спутнику вызвал на связь командира отряда:

– Кедр! Байкал!

– Слушаю тебя, Сергей.

– У нас все готово, подгруппы сформированы, задачи уточнены, маршруты отработаны. В двадцать три часа начнем выдвижение к объектам. Ориентировочное время установки «маяков» четыре часа.

– Понял тебя. Что ж, задача тяжелая, Сергей, но, кроме нас, ее не решит никто. И от действий твоей группы зависит наступление на Пальмиру. Удачи тебе.

– Благодарю! Всем нам удачи.

Жилин отключил станцию.

Ровно в 23.00 он по радиостанции малого радиуса действия передал команду командирам подгрупп:

– Внимание всем! Начали!

Старший лейтенант Смирнов, выпрыгнув из окна первого этажа тыловой стороны здания, прошел в частный сектор. Раздался лай собак. Бродячих псов еще не всех извели на фарш.

Пройдя одну-единственную улицу и выйдя к переулку, Смирнов остановился, постучал по переговорному устройству:

– Седьмой!

– Я!

– Пошел!

Вскоре появился прапорщик Соболь:

– Ну как тут у нас?

– Тихо. Нормально.

Старший лейтенант вызвал лейтенанта Опарина.

Прибыл и наводчик.

Смирнов указал на переулок. Очертания домов едва просматривались в сплошной тьме. Этой ночью обычно звездный небосклон был затянут облаками.

– Иду вдоль изгиба, справа до улицы Адель, перехожу через нее, вхожу в здание впереди. Осматриваюсь, вызываю вас. Пойдете вдвоем. Если в доме окажутся боевики или я встречусь с их патрулем на Аделе, ко мне не подходить. Попытаюсь уйти сам. Не получится – тогда доклад командиру и быстрый отход на исходную. Вопросов не принимаю. И никакого своеволия. Сейчас все всерьез. Соболь, понял?

– Бросить тебя одного?

– Я же сказал, никакого своеволия. Исполнять приказ.

– Понял.

– Опарин?

– Понял.

– Смотрите, парни, без самодеятельности.

– Ты уж постарайся не засветиться, – попросил Соболь.

– Само собой, если бы знал, сколько женщин ждут меня дома!

Старший лейтенант пошел, пригнувшись, вдоль кустов, практически сливаясь с ними, применяя современный прибор ночного видения и приготовив одновременно и бесшумную снайперскую винтовку «Винторез», которую забросил за спину, и обычный автомат «АКС-74». Отойдя от друзей, он тут же пропал из зоны их видимости.

– Не видно, – проговорил Опарин.

– И не слышно.

– Ты хочешь услышать, как перемещается Боря?

– Нет, Леня, я не хотел бы услышать, как улицу заблокируют «духи».

– Это понятно.

– Все, лейтенант, слушаем и смотрим.

Они тоже применили ночную оптику. И только тогда в зеленоватом свете увидели фигуру командира подгруппы, уже подходившего к выходу на улицу Адель.

– А ничего, шустро идет!

– Главное – перейти улицу.

– Все должно быть нормально.

Смирнов остановился у полуразрушенного забора, прилег в канаву, откуда мог видеть и улицу, и стоявшие за ней четырехэтажные дома. Смотрел минут десять. Затем вскочил, перебежал дорогу, тротуар с выбитой брусчаткой, запрыгнул в окно первого этажа среднего по улице дома. Оказавшись в помещении, отпрыгнул к стене, держа проем двери на прицеле, прислушался. Тихо. Обошел квартиру. Никого. Выглянул в подъезд – тихо, заглянул в соседние квартиры. На первом этаже подъезда было спокойно. Поднялся на второй этаж, третий, четвертый – то же самое. Выглянул во внутренний двор. За распределительной будкой, с которой свисали оборванные провода, увидел стоящие в ряд боевые машины БМ-21 «Град». Они стояли в линию, прижавшись кабинами к такому же дому напротив, накрытые сверху плотной маскировочной сетью. У машин – двое часовых.

Они о чем-то разговаривали между собой. Смирнов пожалел, что не взял с собой Опарина, тот бы перевел. Осмотрев здания между второй и третьей установкой, в окне первого этажа, рядом с подъездом заметил полосу тусклого света, пробивавшегося из-за одеяла, служившего шторой. В комнате кто-то был. Или это место отдыха очередной смены, или помещение, где временно отдыхали те часовые, что сейчас вели оживленную беседу.

В проеме между домами виднелось здание бывшего ресторана. Но не все, а только правая его часть. Штаб! В окнах штаба темно. Так и должно быть. Внутри, по данным Тихоновой, может быть до пятидесяти боевиков. Это и охрана, и личный резерв аль-Ахдара.

Смирнов прошел к противоположному окну. Там улица и горизонт. Там по проему никого. Он вызвал на связь Соболя:

– Седьмой! Четвертый!

– Седьмой!

– Быстро в здание, что напротив переулка. Я на четвертом этаже смотрю за обстановкой.

– Там все спокойно?

– Да и очень много интересного. Бегом марш, держась кустов, моим маршрутом!

– Идем!

Смирнов видел, как прапорщик и лейтенант пробежали переулок, улицу, подошли к зданию, в «мертвую» для него зону. Старший лейтенант вышел в подъезд, бросил вниз камень, здесь мусора хватало. Сигнал был принят, прапорщик и авианаводчик поднялись на четвертый этаж.

– Ну и что тут интересного? – спросил с ходу Соболь.

– Пройди в противоположную комнату и аккуратно посмотри в окно. И ты, Леня, тоже.

Соболь подошел к окну.

– Что? – спросил Смирнов, проследовавший за ним.

– «Грады»!

– А ты спрашивал, что интересного?

– Но Тихонова говорила, что они должны быть во дворе штаба, то есть за этим домом.

– Значит, «духи» меняют их расположение.

– «Духи» о чем-то базарят.

Устроившийся с другой стороны окна Опарин сказал:

– Говорят громко, но отсюда не пойму. Надо спуститься на первый этаж. Или хотя бы на второй.

Смирнов распорядился:

– Соболь, здесь! Контролируешь и позицию «Градов», и улицу Адель с переулком. Поочередно.

– Конечно, поочередно, я же не могу одновременно быть и в этой комнате, и в противоположной.

– Много слов. Идем, Леня!

Смирнов с Опариным решили остановиться на втором этаже. Там слышимость была отличной.

– О чем базарят, Леня?

– Один рассказывает другому, что хочет взять себе какую-то девушку, имя странное – Алекс.

– Что странного? Сюда столько европеек и россиянок в том числе с запудренными мозгами приехало, выбирай – не хочу.

– Но, говорят, есть одна помеха, по-моему, это так переводится.