– Боится, видно, начинать со спорной темы.

– Уж куда как не спорная. Куда ни кинь, все вроде на задворках поморы. И неумехи-то они, и голь ватажная. Только я так ей толкую: Петру пусть Петрово останется, Ивану – Иваново. Что доброго для России сделали, за то благодарность потомков, а что накуролесили по близорукому желанию сделать лучше, чем было, либо по злому умыслу, за то хвалить взахлеб нужно ли? Глубже-то, в корень если смотреть, так Иван Грозный маховые перья из крыльев поморцев-шестокрыльцев повыдергал. Запрет положил ходить в Мангазею и в края теплые. На Коле еще торговлю прикрыл. Иноземные моряки, вишь ли, прознают путь, да пустят корни. Боязно, дескать. А сын мой покойный, царство ему небесное, так судил: запрет пути мангазейского, сказывал, – это деталь; запрет торга морского в Коле – тоже, сказывал, деталь. Главное, дескать, в том, что вольницу новгородскую, вольный корень России короной придавил, опричниной задушил. Куда бы Русь-то пошла, победи Новгород, гадать да спорить лишь можно. А к спору-то исподволь готовиться следует, так я Надежде сказываю. Только не начавши, шага не сделаешь. Вот и убеждаю ее: начни с крестов. Раскрой людям глаза на труд поморский.

Как ни поглощен был я мыслью о Лене (даже понимал, что дед Савелий принялся так подробно пересказывать суть домашнего спора, чтобы отвлечь меня), все же не мог я не воспринимать рассказ помора-энтузиаста, а когда он заговорил о крестах, даже не удержался от вопроса:

– Кресты на могилах погибших поморов?

– Кто тебе такое навыдумал?! Выходит, идет коч и крест дубовый на палубе везет. Случись несчастье, вот он – крестик. Готов на могилу. Резон большой ли в том? Скончаться, глядишь, никто не скончается, а промышленники, да и сам кормчий на крест коситься будут. Это все одно, что могилу себе прежде смерти заготовить. Прикинь и то – дубовый крест – груз немалый. А коч – это тебе не нынешний теплоходище. А еще тебя спросить хочу, где ты крест береговой встречал, чтобы не на грубом берегу? На горязде не ставили их. Низко, не приметно. Приглядись, кресты-то отовсюду видны. Приметные места они указывают. Как и гурьи. Стоит крест на утесе тут, значит, рядышком укромная бухта. Крест – маяк. Там, где крест, там нога новгородца-промышленника не единожды ступала. А крестами, мил человек, Батюшко наш по всем берегам обставлен. На островах стылых, чужеземными именами нареченных вместо прежних, российских, стоят кресты из дуба или сосны русских. Крещен Батюшко наш. Крещен. Но заметь, испокон веку для людей крест имел смысл радости встречи с солнцем!

Последние слова дед Савелий произнес сердито, да и взгляд его был довольно сердит, и мне стало неловко, будто я тоже виновен в том, что забыта столь славная история русского народа, вычеркнута почти начисто, и лишь в долгий стылый вечер какой-нибудь дряхлый дед, разморенный теплом русской печки, пересказывает своим любимым внучатам, сбившимся возле него, как цыплята у наседки, о дальних поморских походах, о дерзкой смелости новгородских вожей, да вот такие энтузиасты, как Мызниковы, собирают по крохам все те редкие признания историков и ученых о важном вкладе русских мореходов в освоении Севера, в создании флота российского.

Дед смотрел на меня, словно ожидая, что я скажу в свое оправдание. Но что я мог ответить? Я спросил:

– У Благодатной губы, Савелий Елизарович, клинья железные вбиты. В гранит прямо. Говорят – викинги?

– В глаза плюнь брехунам! Кишка тонка у викингов твоих. Они паруса правили туда, где потеплей. Где море поласковей нашего. Только в четырнадцатом веке первые их парусники носы показали в морях наших студеных. И давай свои названия лепить. Кое-какие так и прилепились… А сами же писали о встречах с русскими кораблями, советы у них получали, да помощь. А русский человек от природы честный, все, как на духу, выкладывал, морошкой да мясом делился. Думать не думал, что иноземцы только о своей выгоде заботу имеют. Потом-то спохватились, когда уже на становища нападения начали чинить, да уж поздно. Винить себя начали. Доверчивы, мол, доверчивы слишком. Только чего винить? Эт, ведь, только гулящая свекровь снохе не верит. А о викингах старики поморы, когда я мальчонкой был, как сказывали: бывать, должно, бывали. И здесь, и в Белом море. Только через Кандалакшу. Волоком шли. А чтоб вокруг Кольского – такого быть не могло. Да и в книгах, – дед Савелий кивнул на стеллаж, – тому подтверждения имеются. Найти можно, если кто захочет историю правильно видеть.

Дел Савелий подошел к стеллажу, взял явно старинную книгу, подержал ее, не раскрывая. Вздохнув, произнес:

– В книге этой сынок много чего доброго находил. Самая любимая книга его.

Поставил книгу на прежнее место, снял с другой полки довольно пузатую папку и, развязывая завязки и перебирая листки в поисках нужного, спросил, будто между прочим:

– Ты для какой надобности здесь? И Конохов чего ради пашет море Студеное? Верно: земли своей защиты для. А ты думал пращуры наши ротозеяли? Еще когда не только Петра, но и Ивана на свете не было, поморы норвежцев славно бивали. За Нордкапом, который прежде Русским носом назывался. На вот, читай.

Передавая мне каллиграфически, чтобы, видимо, не случилось после непонятности, исписанный лист, дед Савелий продолжал:

– Тут тебе еще один ответ, по какой-такой причине викинги не захаживали к нам морем. Пока крылья поморам не подрезали.

Сердитость его все не проходила, и я даже пожалел, что задал так растревоживший деда Савелия вопрос.

Исписанный лист тем не менее уже у меня в руках. Это был перечень фактов:

«– Князь руссов Антип привел на помощь осажденной греками Трое 30 кораблей с нижанами-руссами, хорватами, казями (хазарами) и русью.

– 500 лет до Р. Хр. Руссы и гунны напали на Данию при короле Фротоне Третьем. Царь руссов Олимер начальствовал флотом, царь гуннов – сухопутным войском.

– 300 лет до Р. Хр. Король датский Фротон Четвертый уничтожил флот русского государя Траннора.

– В VI веке авары и греки пригласили славяноруссов для строительства кораблей.

– В 554 роду наш соплеменник Доброгост командовал греческим флотом в морском сражении с Персами.

– В те же годы воевода Рича, тоже славянорусс, подступил к Любечу со множеством кораблей, разграбил его и сжег.

– В 735 году, когда Гаральд и Сигур-Ринг воевали меж собой, в морской битве в заливе Бревикан участвовали славяноруссы с огромным флотом.

– Поход Аскольда на двухстах кораблях на Царьград. Ужас и паника в Византии. Греки спешно запросили мира. Поход Игоря. Тоже с применением флота.

– 1320 год. Морской поход русского флота в Северную Норвегию. Воеводы Лука и Малыгин. Полный разгром норвежского флота. Подписан договор о границе по морю.

– 1496 год. Поход русских в Северную Норвегию под командой Московских воевод Ивана Ляпуна и Петра Ушатого. Прежний договор о морской границе подтвержден».

«Вот это – глубокая пахота!» – уважительно думал я о неведомом мне проходце древности, и едва доходили до меня слова Савелия Елизаровича, слова гневные, обличительные: