вышла на бульвар, где ей повезло сразу поймать рикшу. Людей с повозками на улицах теперь можно было увидеть все реже.

– «Гранд-Ориентал», пожалуйста, – сказала Лилия, наклонившись к рикше. Затем она откинулась на отгороженное сиденье, чтобы спрятаться от хлесткого ветра. Было прохладное ноябрьское утро, то время года, когда светло-голубые и желтые тона осени уступали место серым, серебряным и розовым оттенкам надвигающейся зимы. Под открытым небом суетились люди. Кто-то тащил тележки, кто-то торговал хурмой, печенным на костре бататом, углем, рыбой, травами и грибами. Машины то и дело обгоняли рикшу, хотя тот – к его чести – несся во весь опор. В воздухе витала смесь дымки, свежести и сладости. Пока Лилия с почти детским восхищением наблюдала за окружающим миром, рикша успел добежать до двухэтажного синематографа, походившего больше на дворец, чем на кинотеатр.

Лилия заплатила рикше и прошла в вестибюль, безлюдный в это время дня. Не успела она войти, как к ней с приветствиями подошла секретарь.

– Вы же госпожа Лилия? Директор Ма уже ждет вас, – поинтересовалась девушка любезно, но без поклона. – Следуйте за мной, пожалуйста.

Они прошли по темному коридору. Секретарь распахнула дверь в кабинет. Директор Ма просматривал документы за столом.

– А, госпожа Лилия, для меня честь принимать вас у себя, – сказал он, поднимаясь и почтительно кланяясь ей. Ма отличался крупной головой, блестящими глазами над весьма выразительным носом и широким лбом. Его лицо и тело все еще излучали мощную мужскую энергию человека, к которому только начала подкрадываться старость. Лилия вдруг занервничала.

– Нет-нет, это для меня честь быть вашей гостьей, – пробормотала она. Директор вышел из-за стола и, слегка поддерживая Лилию за спину, подвел ее к креслам в центре кабинета. Секретарю он приказал подать им кофе, и Лилия не без удовольствия отметила промелькнувшую обиду на лице девушки.

– Итак, госпожа Лилия, я думаю, вы догадываетесь, почему я вас пригласил сегодня, – начал Ма. – Вы – одна из лучших актрис и певиц Кореи. Я впервые услышал вас в «Мёнвольгване» года два назад. Возможно, вы вспомните меня по одному из банкетов?

Лилия покачала головой.

– Вы пели вальс, и в вашем голосе было столько глубокой чувственности. Я даже не поверил, что вам всего пятнадцать лет. – Он улыбнулся. – И с тех пор я только и мечтаю, чтобы вы выступили в «Гранд-Ориентале». На днях мне стало известно, что вы заключили контракт с театром «Чосон», где вас вынуждают играть роль, которая совершенно не соответствует вашему таланту. А потому я решил связаться с вами и узнать, не было бы вам интересно осенить своим присутствием наш театр?

Лилия покраснела, совсем позабыв, что она собиралась держаться надменно, как это умела идеально делать Дани.

Синематограф «Гранд-Ориентал» – роскошное палаццо с залом на две тысячи человек, где проходили киносеансы, варьете-шоу, танцевальные спектакли и пьесы, – был, без всяких сомнений, крупнейшим увеселительным заведением Сеула, даже более престижным, чем театр «Чосон». И именно здесь ее считали звездой.

– Талант, подобный вашему, встречается лишь раз, может быть два раза, в поколение. Я хотел бы обеспечить вам внимание, которого вы заслуживаете. Начнем с новой постановки, где у вас будет ведущая певческая роль. Возможно, «Сказание о Симчхон»[43]. Публика помешана на адаптациях средневековых романов. Они дают им более чем достаточно оснований для проявления чувств и проливания слез. И, разумеется, такие постановки без особых сложностей можно согласовать с японскими цензорами. – Директор Ма выдержал паузу. Руки он сложил домиком, кончики пальцев легко касались друг друга. – И одновременно хотел бы предложить вам записать новую пластинку. Оригинальные джазовые композиции и вальсы для вас напишет мой знакомый композитор, который учился в Токио. Как вам мое предложение?

– Я поражена, что вы такого высокого мнения о моих способностях. – Лицо Лилии залилось краской.

– Госпожа Лилия, вы обладательница безупречного голоса. – Ма снова улыбнулся. – Мне известно, что вы племянница прославленной куртизанки Ким Дани. Лет пятнадцать назад весь Сеул был у ее ног. Я хорошо помню ее… Восхитительная дама с умом и храбростью, ничем не уступающими ни одному мужчине. Но ваш триумф затмит ее известность. Я в этом уверен.

Глава 15

Ночные пташки

1928 год

Весной, когда Лилии и Яшме исполнилось по 20 лет, их дом наполнился приятными хлопотами и суетой. Служившая у них на побегушках девушка постоянно носилась с записочками от одной хозяйки к другой. Сами же молодые госпожи проявляли склонность мечтательно вглядываться вдаль и неожиданно улыбаться собственным мыслям.

Называть их девушками уже нельзя было никоим образом. Большинство крестьянок их возраста уже имело одного-двух детей, а самым вожделенным куртизанкам было скорее 15, но никак не 20 лет. Однако и Лилия, и Яшма только начинали ощущать себя женщинами. Каждой из них казалось, словно она заполучила в свое распоряжение некий тайный пароль, который мог изменить все ранее известные ей правила жизни.

Хотя она ни разу не заговаривала о нем, всему дому было известно, что директор Ма был любовником Лилии. Не прошло и месяца с премьеры «Сказания о Симчхон», как он в антракте направил ей в гримерку приглашение разделить с ним ужин. Когда она покинула театр поздней ночью, у бокового входа в «Гранд-Ориентал» ее уже поджидал черный автомобиль. Ма, в изящной федоре и черном костюме с выглядывающим из кармашка пиджака белоснежным платочком, открыл ей дверцу.

– Поехали, отметим твой успех. Выбирай любое место, – сказал он, когда Лилия устроилась на пассажирском сиденье. Ее нос переполнил его аромат: свежесть одеколона в сочетании с теплым насыщенным запахом табака. – Весело бывает кататься на машине, правда же? Летом я сниму крышу, чтобы ветерок играл твоими волосами. Бесподобно освежает! – продолжил он. Она упивалась каждым его словом. Он уже давал понять, что они будут вместе и в будущем, и, рассказывая о том, что ему нравится, не забывал подумать и о том, что ей могло понравиться. «Вот что значит быть любимой», – подумалось Лилии. Никто прежде не уделял ей столько внимания, а потому она влюбилась в него прежде, чем он предложил ей стать его любовницей.

С тех пор каждый вечер ее ждал черный автомобиль, выкупленный им у французского магната, который сколотил себе состояние на золотых приисках. В большинстве случаев они предавались спешным любовным утехам прямо в машине, чтобы он успел вернуться домой к жене и трем детям. Когда это случилось с ней в первый раз, Лилии было необычайно стыдно. Они припарковались на улочке, которая купалась в приглушенном свете весеннего заката. Было нетрудно рассмотреть, что происходило в авто.