подруга разделась, вынула шпильки из волос и принялась расчесывать свои блестящие длинные черные волосы с той же ободряюще безграничной энергией, которую она всегда излучала. Потом она занялась заколками Яшмы и привела в порядок и ее волосы. В этом действе ощущалась все та же нежная поддержка, которую они чувствовали, когда укладывали друг другу волосы перед сном в детстве.

Покончив с приготовлениями, Лилия улеглась на постель, но тут же пробормотала себе под нос:

– Не будем смывать макияж? Я так устала…

– Я тоже, – проговорила Яшма, не открывая глаза. В присутствии подруги она уже несколько успокоилась.

– Что эта японская сволочь сотворила с тобой? Он хотел тебя взять силой?

– Он попробовал… Я его укусила, – сказала Яшма. Лилия не удержалась от хохота.

– Такого приемчика в руководстве для куртизанок, по которому нас учила тетушка Дани, точно не было. Авторам на заметку, – смеялась она.

Во тьме Яшма улыбнулась, словно весь инцидент был лишь забавной историей. Наблюдая за подругой, Лилия ощутила прилив гордости за способность обращать даже самые отвратительные события в заслуживающие только смеха шутки. Окружающие полагали, будто бы Лилия была по природе склонна к игривому остроумию на грани пошлости. Но в действительности шутила она только во имя близких ей людей. Кто мог рассмешить их, когда во всех уголках мрачного мира их поджидали насилие, невзгоды и смерть? Только она.

– Он очень даже симпатичный. Почему ты не отдалась ему? – добавила Лилия. – Может быть, не стоит вечно строить из себя образец добродетели. Ты же не какая-нибудь высокородная вертихвостка. В конечном счете, когда гаснет свет, все мужчины одинаковы. Японцы, корейцы – неважно. Все они гадкие. – Лилия ни за что бы не озвучила эту мысль вслух, но она полагала, что она бы лично не отказала Ито.

– Ненавижу его, – страстно заявила Яшма. – С его точки зрения, все женщины готовы лечь под него, и он может творить с ними все, что вздумается. А дамы принимают это на веру просто потому, что он влиятельный и богатый человек, которому повезло с наружностью. Но я не такая.

Порядком оживившись, она повернулась лицом к Лилии. В темноте белки ее глаз казались синеватыми.

– Лилия, ты что, запамятовала, что они сотворили с твоей сестрой? Помнишь о Хисун? Пока во мне есть силы сопротивляться, я не подпущу к себе ни одного японского подонка.

Лилия удивилась тому, что подруга вдруг стала столь бескомпромиссной. В детстве Яшма следовала ее примеру, а не наоборот. Только с наступлением зрелости подруга начала настойчиво отстаивать то, что ей нравилось и не нравилось.

– Ладно, ладно. Но не забывай, что у тетушки был свой судья. Почему ее это устраивало, как ты думаешь? Мир все-таки не черно-белый, – отметила Лилия. – Все, давай спать.

Как только надвигающийся рассвет окрасил все вокруг во все оттенки синего, Лилия осторожно поднялась с постели и пошла в свои покои. Первое, что она сделала, – смыла пенкой на основе бобов мунг оставшийся с прошлый ночи макияж. Посторонним могло показаться, что Лилия ненавидела выходить на люди без косметики. На самом деле ей как раз нравилось ощущение, когда густые пудра и румяна таяли на глазах и открывали взору свежую кожу. Всякий раз, когда она, скрестив ноги, сидела у туалетного столика и массирующими движениями наносила лосьон из цветов персика на чистое лицо, на нее нисходило умиротворение. В такие моменты больше, чем в любое другое время дня, она чувствовала себя полностью искренней с самой собой.

Лилия тщательно изучила гладкую, без единого намека на расширенные поры кожу, блестевшую на переносице и скулах. Представая перед собой в таком виде, ей всегда казалось, что она все же красива. А это придавало ей уверенности озвучивать мысли, которые она бы в обычных обстоятельствах скрыла от себя.

«Например, гнев в сердце», – подумала она, причесывая черные волосы с маслом камелии. В «Сказании о Чхунхян» Лилия играла роль Хяндан, служанки главной героини – партия комическая, веселая. Этим исчерпывались все преимущества роли. Даже петь ей никто не давал. Когда они подписывали контракты с театром, режиссер пообещал Лилии звездную роль. Но вот был вывешен состав участников ближайшей постановки, и Лилия отправилась прямиком в кабинет к режиссеру. Тот только глазел на нее, приговаривая себе в защиту:

– Да-да, в пении тебе равных нет. Но Яшма у рампы смотрится лучше!

Бешенство у Лилии вызывал в первую очередь тот факт, что Яшма, которая в самом лучшем случае была крайне посредственной певичкой, заливалась песней со сцены из ночи в ночь. Почему это Яшме отдали лучшую роль? Почему Ямшу прославляли на страницах «Журнала для дам»? Почему мужчины пожирали Яшму глазами, как погибающий от жажды человек пьянеет от одного взгляда на водопад? В Яшму втюрился даже рикша Ханчхоль. От флирта, которому предавались они максимально деликатно, чтобы – предположительно – не оскорбить чувства Лилии, у той были лишь изжога и отрыжка.

Лилия искренне любила подругу. Но каждую ночь ее охватывала ярость. С Луной у них сложилось все по-другому. После рождения Хисук сестра посвятила всю себя материнству. Казалось, что постороннее внимание доставляло ей ощутимое физическое неудобство. В отличие от младших девушек Луна оставалась лишь куртизанкой при гильдии. Ее часто звали на банкеты и празднества, однако она держалась на расстоянии вытянутой руки от всех, даже коллег по цеху. Когда ею увлекался какой-либо мужчина, Луна становилась прохладной и оказывалась недоступной по самым различным предлогам, пока кавалер не утрачивал к ней интерес. Луна принимала участие в нескольких рекламных кампаниях косметических кремов и мыла-шампуня для волос, и ее лицо постоянно мелькало в газетах и журналах. Однако, в сущности, ее устраивало одиночество. И осуждать сестру за добровольное уединение Лилия не собиралась.

Наконец ее туалет был завершен. Лицо вновь скрылось под свежим слоем размолотых раковин, рисовой пудры и свинца. Волосы она собрала в шиньон, но оставила косой пробор и закрепила прическу не обычной заколкой, а шпильками. Такое навершие идеально подходило под шелковую блузку по западной моде, более свободную и длинную у талии, и красную шерстяную юбку в тон. Когда Лилия вышла из спальни, служанка как раз пересекала двор в направлении кухни, чтобы приготовить всем домочадцам завтрак и воду для умывания.

– Скажи Яшме, что меня все утро не будет дома. Увидимся в театре около пяти, – бросила Лилия и вышла за ворота. На улице ее не поджидал рикша. Она не попросила Ханчхоля сопроводить ее тем утром, поскольку не хотела, чтобы Яшма узнала о поездке. Она прошла два квартала и