Документы есть?

Незнакомец угрюмо молчал. Текебай решил не церемониться: не говоря больше ни слова, охлопал карманы брюк и ловко извлек потертый клеенчатый бумажник. Заглянул в него, выдернул паспорт.

— Дурдыев, — прочитая он вслух. — Агамурад... Посмотрим-ка прописку. Так, так, из Кара-Тепе... Отлично!

Он быстро просмотрел содержимое бумажника, положил в него паспорт. Сунул бумажник в задний карман и повернулся к Дурдыеву.

— Что же тебя, родной, занесло в наши края? — спросил он без улыбки. — От кого ты убегал? И куда?

Агамурад молчал, оцепенело глядя в лицо инспектору.

— Что, малость одурел на солнышке? А ну отвечай!

— В Рабат-Даг... на свадьбу... — хрипло пробормотал парень.

— А в Керв ты зачем собирался? На самолете?

— Я... не... — Агамурад умолк. В зрачках его метнулся страх.

— Билета в бумажнике нет, куда его дел?

Дурдыев молчал, не отрывая взгляда от лица инспектора. Тот почесал кончик носа, подумал.

— Жарковато тут с тобой беседовать. Вставай, поедем в Арвазу. А по дороге подумай хорошенько, надо ли тебе запираться.

...Через несколько минут затарахтели моторы, и два мотоцикла с колясками взяли направление на северо-восток, на Арвазу. Рассеянно поглядывая на понурую спину Агамурада Дурдыева, подпрыгивающую на ухабах метрах в трех-четырех впереди, Текебай о чем-то сосредоточенно думал. И конечно же, не о том, что брат Айны Дурдыевой сможет удрать от него: уж кто-кто, а инспектор Чарыев знал себе цену. Однако лопату, которую Огурчинский и Князев в свое время приняли за обрез, все-таки переложил в свою коляску. На всякий случай.

Часть третья

ЧУЖАЯ БЕДА

1

— Слышите? — насторожился Огурчинский. — Самолет!

Антон напряг слух. В самом деле, словно большая муха гудела за окном.

— Пойдемте. — Он сунул бумаги и красную тетрадь в папку. — Еще успеем договорить.

— Вроде бы уже не о чем, — буркнул Юрий.

Они вышли во двор.

Самолет подлетал не с той стороны, откуда бы следовало. Антон ждал вертолет из Шартауза и очень надеялся, что на борту его будет Шамара, «отловленный» в песках милицией.

«Ан‑2», сбрасывая высоту, сделал круг над такыром. Антон, Кадыр, Сапар и Юрий, задрав головы, сопровождали его взглядом. Айна не вышла: после нервного припадка, последовавшего за очной ставкой, она скрылась у себя в домике, сказав, что хочет уснуть. Говорить с ней все равно было бесполезно. А вот с Огурчинским... Дерганый очкарик преподнес следователю новый сюрприз: стоило девушке уйти из радиорубки, он попросил запротоколировать его отказ от прежних показаний.

— На Йылан-кыре я ночью был, но никого не видел, — заявил он. — Ни с кем я не дрался, никого с обрыва не сбрасывал. И к обрыву даже не подходил. Ничего об обстоятельствах смерти Михальникова не знаю.

— Зачем же голову мне морочил? — Антон испытывал странное облегчение.

— Жалко было Айну. Вот и напридумывал. Это во-первых. А во-вторых... — Он помялся и с неохотой закончил: — Во-вторых, хотел доказать сам себе, что... В общем, убедиться, что ради человека, который... ну, дорог тебе, могу пожертвовать собой.

— А когда узнал, что был Шамара... — начал было Антон, но Юрий перебил:

— То-то и оно! Зачем я вместо него в тюрьму полезу? На кой это мне?!

— Но ведь не исключено, что Дурдыева...

— Исключено! Исключено! — опять не слишком вежливо перебил его Огурчинский. — Все как на ладони, товарищ Мегрэ! Только поймайте — он сам теперь скажет, красавчик... Хотел за Айну спрятаться...

На том и закончили. Жудягин записал отказ Огурчинского от прежних показаний и, протянув на подпись протокол, упрекнул:

— Откровенность — так до конца. Почему вы спрятали от меня дневник? Если вы ни при чем, чего же бояться?

— А я и не боюсь, — пожал плечами актинометрист. — Но дневник — это личное...

— Не забывайте, что я веду следствие, — сухо заметил Антон. — Любая мелочь бывает важна. А мне очень нужно знать, что было до того, как...

Огурчинский смотрел себе под ноги. Он колебался.

— Юрий, ты можешь помочь следствию, — твердо сказал Антон, переходя на «ты». — Сам говорил, что справедливость должна торжествовать, будь последовательным.

— Хорошо, — Юрий кивнул. — Я сейчас...

Отсутствовал он долго. Когда на стол перед Жудягиным легла общая тетрадь в красной обложке, Антон, не раскрывая ее, спросил:

— Сам-то что думаешь о происшедшем той ночью?

Губы Огурчинского превратились в ниточку.

— Неважно, что я думаю. Я топить никого не намерен. Это ваша работа — искать и доказывать...

«И Шамара мне то же говорил», — вспомнил Антон.

В эту секунду Юрий и услышал звук подлетающего самолета.

2

Направляясь к приземлившемуся и тотчас исчезнувшему в клубах белой пыли «Ан‑2», Жудягин отчетливо осознавал, как мало продвинулось следствие после очной ставки. По существу, он очутился у разбитого корыта: показания Айны, явно бравшей на себя чужую вину, и отказ Юрия от показаний не развеяли тумана. А побег Шамары... Что ж, на этот счет в голове Антона бродили противоречивые мысли.

Пыльное облако еще не осело, когда дверца в боку самолета открылась. Спрыгнувший на землю летчик повесил на борт лесенку, и тотчас на фоне темной дыры появилась пышноволосая головка.

«Это еще кто?» — изумился Антон, на ходу пытаясь разглядеть стройную женщину в белой блузке и брюках. В руке у нее был чемоданчик, похожий на большой «дипломат». Следом за ней из брюха самолета выпрыгнули еще двое: плотный милиционер в выгоревшей добела форменной рубашке и небольшого роста лысоватый человек в джинсах и темных очках. Последним появился второй пилот.

— Смотри! Наш гость вернулся! — крикнул за спиной Антона Сапар.

Жудягин обернулся и жестом приказал Кадыру, Юрию и Сапару остановиться.

— Подождите здесь! Это кто, Князев? — спросил он, чуть понизив голос.

— Он самый, — нехотя ответил Юрий.

Еще раз показав поднятой ладонью: за мной, мол, пока не ходите, — капитан милиции Жудягин направился