Асмер открыл его. Внутри, на крышке было выгравирована надпись:

«Кареллу от друзей»

– Откуда у меня его портсигар?.. – Асмер покрутил его в руках, задумчиво глядя на рисунок на крышке: горы, покрытые снегом и восходящее над ними солнце. – Хотя, это неважно. Это все, что осталось от Карелла…

Он достал сигарету. Понюхал табак. Провел спичкой по коробку и в который раз поднес крохотный огонек к лицу. К уходящему в сумрак лиловому небу, подсвеченному багровыми лучами закатного солнца, устремились клубы дыма.

Было странно, но Асмер ничего не чувствовал. Будто смерти близких ему людей больше не приносили боль. Это пугало. Асмер боялся, что его сердце зачерствело, закрылось для чувств, боялся, что все, что от него осталось – пустая оболочка когда-то живого человека. В голове пронеслась мысль:

– Я мертв?

Он взглянул на кончик сигареты. Листья табака медленно тлели, сгорая в крохотном пламени без огня. Превращались в дым, растворяющийся в воздухе. Исчезали без следа.

Еще секунду Асмер смотрел на кончик сигареты, а затем вдруг прислонил его к запястью. Сначала он ничего не ощутил, но через мгновение, почувстовав жжение, потянул сигарету ко рту. Кожа в месте ожога обуглилась, почернела, но Асмер не думал об этом. Чувства никуда не делись, а значит он был все еще жив. Видимо, просто устал.

Табак закончился. Обрубок сигареты, все еще сверкая оранжевым пламенем, упал в траву. Асмер взглянул на могилы и поднялся.

– Покойтесь с миром, – сказал он, отвернулся зашел в дом.

Здесь ему оставалось провести лишь одну ночь.

***

Асмер почти не спал. Ночь была долгая и темная, а он никак не мог сомкнуть глаз. И не потому, что ему было страшно, не потому, что ему было некомфортно лежать в этой пропахшей плотью и кровью комнате. Асмер пытался избавиться от запаха, вынес на улицу провонявший смертью матрас, но сладковатый металлический запах никуда не делся.

Но совсем не это тревожило его.

В голове шумел водоворот тревожных мыслей. Крохотными, острыми иголками они вонзались в мозг, проникая все глубже и глубже. Асмер пытался отгородиться, пытался поставить заслоны, но безуспешно. Казалось, чем усерднее он пытается заснуть, тем острые шипы мыслей крепче впиваются в сознание.

Уставшие, красные глаза детектива, вспухшие сеткой капилляров, видели перед собой только замшелые, заросшие грибком и затопленные мутной водой улицы Акрылах, видел перед собой полуразвалившееся, полусгнившее дома из дерева. Видел бесцельно бродящих по деревне рыбоподобных существ с пустыми взглядами и обвисшими плетьми, когтистыми руками. Видел перед собой уродливое тело богини, что покровительствовала людям, когда-то населявшим эту долину, и чувствовал необъяснимую тоску и печаль по тем сотням или даже тысячам судеб, что были загублены одним поступком зарвавшейся властью и жаждущей все больших знаний Церкви Разума.

Асмер снова ощутил влияние той силы, что привела его сюда, чувствовал, как тучи судьбы собираются над ним, ощущал запах озона перед скорой грозой. Неизвестная сила судьбы плотно сплелась с нитями его жизни и вела Асмера по дороге, неумолимо двигая к конечной точке пути. Но что собой представляет конец дороги? Смерть? – Асмер не знал ответа на этот вопрос, да и вряд ли кто-то вообще мог бы на него ответить. Жизнь и смерть, всегда идущие рука об руку, были двумя противоположностями одного целого, были как брат и сестра, что постоянно ссорятся и дерутся за то, кому достанется игрушка – сущность живого существа. Что эта сущность представляет собой: душа ли, кровь ли, либо что-то совсем иное? Что ждет там, за серой завесой жизни: бессмертные земли, бесконечный свет далеких звезд, или вообще ничего, лишь холодная темная пустота? Ответа нет – лишь догадки, и, построенные на их основе, теории и целые учения.

Всю жизнь Асмер слышал, как три Великие Церкви Атифиса спорят друг с другом, пытаясь доказать, что их учения единственно верные, борются за умы и души людей, мча в растянувшейся на всю историю города гонке. Никто из них не может в ней победить, никто не может обогнать других, но соревнование продолжается, ведь награда за победу поистине велика – власть над истиной. И эта власть гораздо могущественнее, чем монаршеская или какая-либо еще. Ведь именно тот, кто обладает ей, правит разумами людей, что в надежде на знание своей судьбы, безропотно бредут на ее свет.

Где-то под полом зашуршали мыши, скребя лапками по доскам. Асмер повернулся набок, лицом к окну. Была темная безлунная ночь, и только благодаря свету звезд можно было разглядеть верхушки деревьев. Небо было сплошь усеяно этими такими далекими и, казалось, такими крохотными фонариками. Их светящиеся зрачки пристально и внимательно наблюдали, следили за развернувшимся спектаклем, словно пытливые зрители, старающиеся не упустить важную деталь действа.

Под взглядом этой мрачной, темной бездны Асмеру стало неуютно. Сон окончательно покинул его. Асмер медленно поднялся, сел и тяжело вздохнул. Он вдруг почувствовал всю усталость, что копилась эти несколько дней. Ощутил, как что-то внутри, измотано и изношено. Видимо те годы, что Асмер видел зверства и безумства людей, постепенно забирали какие-то его части, бесконечно маленькие кусочки, из которых складывалась его личность. И теперь у бывшего старшего детектива полиции Атифиса осталась лишь потрепанная, растащенная по частям и смертельно уставшая частичка человека.

X

Он вышел, как только небо на востоке начало багроветь, а первые лучи утреннего солнца острыми иглами пронзили воздух. Было холодно, а на траве, покрывающей поляну перед домом, поблескивали крупные капли росы. Природа еще спала, даже птицы, обычно заливающиеся звонкой трелью, молчали, и лишь небольшие темные тени с визгом пролетали над головой Асмера, убегая от отбирающего власть у ночи дня.

Три аккуратные и свежие могилы, выкопанные Асмером вчера, небольшими холмиками возвышались над ровной, покрытой зеленью поляне. Из рыжеватой земли на их вершинах вырывались стебли красивых желто-красных цветов. У каждой из могил, в изголовье находились небольшие доски, на которых было что-то нацарапано ножом. Надпись на самой дальней от дома гласила: «Рене Янсенс, хороший друг и человек». Эта могила располагалась на небольшом отдалении от двух других, расположенных практически впритык друг к другу. На их импровизированных надгробиях были почти идентичные надписи: «Несчастная жена» и «Несчастный муж».

Асмер бросил последний взгляд на этот дом, ставший для Рене одновременно убежищем и могилой. Его мутные стекла смотрели на Асмера печально, будто бы не хотели прощаться с человеком, подарившим ему, хоть и на недолгое время, жизнь. Но он оставался абсолютно холодным к этому заброшенному обиталищу. Так что