вой. Асмер уже слышал такой. Нужно было возвращаться. Радовало лишь то, что идти оставалось совсем недолго, пара километров вдоль густой посадки толстенных стволов.

Через некоторое время, когда солнце готово было вот-вот нырнуть в темную бездну, а день снова уступить своя ежевечернюю битву ночи, листва, с одной стороны редкая, а с другой густая, исчезла. Над Асмером возвышалось чистое, темно синее небо, а под ногами хрустел серый гравий. Тракт, и вправду, был не в лучшем состоянии. Его покрытие местами поросло кустарниками, а местами сменилось лысинами, последствиями дождей и ливней, но, тем не менее, идти по, наконец, твердому покрытию, было для Асмера сущим удовольствием. Правда, долго двигаться он не мог. Сон начинал перебарывать. Так что Асмер, недолго думая, аккуратно устроился в кустах, и, спустя несколько секунд, заснул глубоким сном, не в силах и без возможности позаботиться о безопасности. Сморенный усталостью, он решил, что темно-зеленого покрова листьев вполне хватит, чтобы замаскировать импровизированное место ночлега.

***

Разбудила его роса, крупные капли которой закапали на лицо. Через листья кустарника пробивался яркий солнечный свет, который щипал глаза. Асмер не хотел шевелиться: настолько удобно было лежать на мягкой земле, заросшей пружинящим мхом. Вот только мочевой пузырь имел совсем другие планы, так что пришлось подняться.

– Нужно позавтракать, – подумал Асмер, справляя нужду под одним из деревьев и всматриваясь в темноту за толстыми стволами. Где-то вдалеке будто блеснули красным светом фонарики-глаза. Асмер решил, что ему показалось.

Он вернулся к кустам, в которых провел ночь, достал из зарослей сумку, растегнул замок и, покопавшись нашел внутри упаковку галет и немного вяленого мяса. Не самый вкусный и питательный завтрак, но еды оставалось не так много, так что надо было экономить ее запасы. Асмер перекусил, запивая тесто и ломтики лежащего на нем мяса водой. Затем закурил.

Он сидел на поросшем травой гравии, курил и смотрел в сторону Акрылах. Казалось, там, где тракт поворачивает в сторону рыбацкой деревушки, из-за макушек деревьев выглядывают покосившиеся от времени крыши домов и муниципальных зданий. Вот только деревушка находилась у самого озера, которое находилось в самом низу долины, за кронами деревьев, и видеть ее отсюда Асмер никак не мог.

– Снова показалось… – тихо сказал он, невольно улыбнувшись.

Докурил, поднялся и закинул рюкзак на плечо. Медленно потопал по тракту.

Гравий приятно шуршал под ногами. Справа и слева возвышались толстоствольные, высокие деревья с густыми кронами.

– Thut Jinofaris, – вспомнил Асмер слова Недларда. Он так и не спросил, что это значит.

Отсюда лес, в котором навсегда остался Карелл, не казался таким уж ужасным: темнота была густой только вдали, далеко за широкими стволами, а здесь, рядом с дорогой вполне можно было различить каждый блестящий от росы листочек, покрывающий землю. Тем не менее, по сравнению с трактом, земля в тени деревьев казалась почти черной, будто сразу за границей гравийной дороги находился совсем другой мир – темный и холодный.

Тракт же, наоборот, казалось, был переполнен теплом и светом. Будто заколдованный он отгонял тварей, обитающих за его заросшими травой границами. Здесь не было не единого их следа. Однако Асмер заметил другие следы. Человека.

Недалеко от тракта, под тенью деревьев виднелись остатки стоянки: использованные консервные банки, и куча другого мусора. Кроме того, теперь он начал замечать отпечатки ног в тяжелых ботинках, буквально вдавливающих невысокую траву в гравий. Они были свежими: роса еще не успела испариться из следов углублений в земле. Отпечатков ног было много: около пяти или шести пар – небольшой отряд.

– Должно быть, патруль…

По спине Асмера пробежал холодок. Он огляделся по сторонам и медленно сошел с дороги под теневой покров раскидистых крон. И вовремя: с той стороны, откуда Асмер пришел, послышались голоса и шорох гравия. Вскоре показался и источник звука – отряд из пяти человек, одетых в темную, плотную одежду, шитую золотой тесьмой.

– Не, ну вы видели? – воодушевленно сказал один из них, тот, что выглядел моложе остальных. – Эти твари что-то взбесились. Никогда не видел их такими активными…Интересно, что там случилось? Может доложить об этом?

– А тебе не плевать? – проворчал другой. – Нас это не касается… Мы охраняем ворота, остальное – не наше дело… Или ты хочешь, чтобы в церкви узнали, что мы ходим пострелять мутантов, вместе того, чтобы заниматься своей работой?

– Нет, не хочу… – обиженно сказал первый. – Просто все это как-то странно…

– А мне, наоборот, так больше нравится. В последнее время стрелять по тупо сидячим во воде тварям стало надоедать… Никакой остроты ощущений – будто в тир сходил, – вклинился в разговор третий.

Тот, кто выглядел старше понимающе взглянул на него, но ничего не сказал.

– Эй, Канмер, дай-ка закурить… – обратился он к одному из тех двух, что еще не сказали не слова.

– У меня больше нет, – сказал человек, которого назвали Канмер. – Спроси у Ремина…

Старший посмотрел на второго молчуна, замыкающего строй. Он был, как две капли похож на Канмера, настолько, что даже мышцы его лица двигались в точности, как у брата.

Ремин молча протянул руку к нагрудному карману куртки и достал оттуда портсигар. Протянул его вперед. К небольшой металлической коробке тут же устремились три руки. Однако ее хозяин даже не повел ухом, так же невозмутимо убрал портсигар обратно в карман.

– Я вот не понимаю… – сказал любитель острых ощущений, – На кой хер мы сторожим эти ворота? Будто кто-то пытается через них пробраться… Не, я не жалуюсь: работа непыльная… Только вот ощущение складывается, что так и помру на стене этой…

– Я не знаю, – ответил старший. – Да и знать нам не положено… Ты лучше ответь на вопрос: зачем ты пошел в церковь Разума, и почему вместо того, чтобы сидеть в соборе и перебирать бумажки, служишь в церковном воинстве? Ради славы или престижа? Или потому, что провалил тесты?.. Знаю, тут у многих такая история. Разве, что Ремин и Канмер вон, сразу хотели быть вояками.

Дам тебе совет: не задавай лишних вопросов и лишнего не думай. За тебя уже думают люди поумнее. Ты здесь просто, чтобы делать. В конце концов, ты давал клятву…Как там? Ну-ка напомни.

– Один из многих. Мудрость – щит, ограждающий людей от ужасов невежества, а я ее знаменосец. И пока не сгниют мои кости, и кожа моя не превратиться в пепел, буду я защищать, не щадя живота своего, знания поколений. А когда свет померкнет, а люди превратятся в скулящих зверей, мы откроются двери нашей цитадели, чтобы окутать страждущих