Скорпио часто пытался мысленно убедить Мажеровского добровольно расстаться с кристаллом. Внутренние монологи иногда продолжались ночь напролет, но странное дело: даже мысленно Скорпио не удавалось найти достойные аргументы, способные убедить Мажеровского.

Размышления Скорпио прервало тихое царапанье в дверь. Воровка вернулась. Чернокнижник забрал у неё рубин, небрежно бросил его в ящик стола. Крысючка наблюдала за хозяином с легким недоумением. Она с таким трудом добыла камень, а хозяин явно не рад.

— Это была присказка, — ответил Скорпио на немой вопрос. — Твоя основная работа впереди. Старайся, и награда превзойдет твои мечтания.

Воровка с крысиным хвостом чуть сузила глаза. Уж как раз её то мечтам предела нет.

После завтрака я отправился на пляж. Искупавшись, прошелся по берегу, рассматривая дары моря, выброшенные щедрой волной. За этим познавательным занятием меня и застал Азар. Окликнул с лестницы, и, не спеша, спустился на пляж. Эхо, испуганное мощью тролльего голоса, заметалось по ущелью в поисках укрытия.

— Чего горланишь? — спросил я, подходя к троллю, невозмутимо поджидающему меня, сидя на скамье.

— Гость у нас, — ответил он, задумчиво глядя в море. — Целительница приехала. Она хозяина с детства пользует.

— Очень хорошо, — ответил я, усаживаясь рядом с троллем. — Скажи ей, пусть сюда придет. Мне с ней поговорить нужно.

Азар аж задохнулся от возмущения.

— Что ты! Как можно? — закудахтал тролль. — Она очень важный, очень уважаемый человек! Да! Все к ней идут, а ты хочешь, чтобы она к тебе пришла? Ты должен подойти, вежливо попросить, тогда она может и поговорит.

— Думаешь? — протянул я. Жаль, уходить с пляжа не хочется. Да и где еще можно поговорить без посторонних ушей? Ну, да ладно…

— Тогда пошли, — сказал я, бодро поднимаясь. Азар, что-то возмущенно бормоча себе под нос, двинулся следом за мной в замок.

— Азар, скажи, что за змея такая, сама черная, а по спине зигзаг красный?

— Где такую видел? — всполошился тролль. — Самая страшная змея в наших краях. Ей второй раз кусать нужды нет. Так, да.

Я только головой крутанул. Верно говорят, рожденный быть повешенным – не утонет.

Войдя в гостиную, я увидел Эллину, мило беседующую с неизвестной мне пожилой женщиной приятной внешности. В руках целительницы я заметил пузатый саквояж, который она поставила на колени, бережно придерживая рукой, покрытой пигментными пятнами.

Мажеровский стоял за креслом Эллины, и молча следит за беседой. Внешне он оставался спокоен, лишь шрам над бровью побледнел, да руки немного подрагивают, выдавая волнение. Видно, встреча с целительницей вызвала у него не самые приятные ощущения. Да и покажите мне человека, который не дрогнет при такой встрече.

Мажеровский, завидев нас с Азаром, поспешил представить меня гостье.

— Анна Карловна, позвольте вам представить моего друга, Марка Стрельцова. Он любезно согласился погостить в моем замке какое-то время.

Я слегка поклонился, исподволь разглядывая целительницу. В молодости она наверняка разбила не одно мужское сердце. Её лицо, освещенное доброй улыбкой, до сих пор носит следы былой красоты, черные, с проседью, волосы уложены в аккуратный пучок, который оттягивает голову назад, придавая целительнице гордую осанку. Темно-карие глаза смотрят проницательно, заглядывая во все потаенные уголки души. Соврать, глядя в эти глаза, просто невозможно.

Легкая улыбка тронула её губы, пока Анна Карловна без особого стеснения изучала мою скромную персону. Мне даже в какой-то момент показалось, что она сейчас мягко пожурит меня за какую-нибудь провинность, словно бабушка любимого внука. Но целительница так ничего и не сказала, лишь слегка склонила голову в ответ на мое приветствие и вернулась к прерванной беседе с хозяйкой замка.

Я, заметив жест Мажеровского, присел в одно из кресел. Атмосферу в гостиной трудно назвать непринужденной. Невооруженным глазом видно, что Эллина заметно нервничает, но при этом сохраняет присутствие духа и даже пытается успокоить Мажеровского.

Поговорив с Эллиной, Анна Карловна предложила Мажеровскому пройти в кабинет, «для приватной беседы», как она выразилась. Мажеровский с явной неохотой согласился, Эллина поднялась следом, но бывший маг умоляющим взглядом попросил её остаться. Эллина вернулась в кресло, и только взор, полный тоски, выдал, чего ей это стоило.

Азар отправился на кухню, «готовить угощение для дорогой гостьи». Эллина, не в силах спокойно сидеть на одном месте, встала и вышла на веранду. Немного подумав, я двинулся следом. Девушка встала, взгляд жемчужно-серых глаз, подернутых пеленой близких слез, заскользил по поверхности моря, следя, как волны одна за другой омывают пляж.

— Александру стало хуже? — тихо спросил я, видя, как она переживает. Эллина ответила не сразу, решая про себя, стоит ли говорить со мной на эту тему. Но изболевшаяся душа настоятельно потребовала выговориться, и Эллина неохотно ответила:

— Не то, чтобы хуже. Просто участились и усилились головные боли. Снадобье, оставленное Анной Карловной в прошлый раз, помогает все хуже. Саше совершенно нельзя нервничать, а тем более ворожить, а он в последнее время сам не свой, — девушка замолчала, на меня посмотрели глаза, полные тревоги. — Однажды я застала его смотрящим в хрустальный шар, пожурила, а он только отшутился, мол, хрустальный шар – это не ворожба, а так, детские игрушки. А когда прошу его поберечься, он молча обнимет и целует, словно мы вот-вот расстанемся на веки вечные…

— Поэтому вы вызвали целительницу?

— Я не вызывала. У них с Сашей договоренность, она сама время от времени наносит визиты. Осматривает, консультирует его, оставляет необходимые снадобья. Саша сам принимает их по мере надобности.

Понятно.

В этот момент на веранду с улыбкой, хоть и немного напряженной, вышел Мажеровский. Эллина метнулась к любимому.

— Что? Что она сказала?

— Все в порядке, — заверил Мажеровский, целуя девушку. — Для беспокойства повода нет.

Ну да, как говорил наш боцман: «Все нормально – тонем».

Эллина облегченно вздохнула и крепко прижалась к любимому, стремясь прикрыть его своим хрупким телом от всех бед.

— А где Анна Карловна? — нарушил я их идиллию вопросом. А что делать, работа такая…

— Она в обратный путь собирается, — ответил Мажеровский. — Я просил её погостить, но она отказалась, говорит, пациенты ждут.

— Я провожу? — предложил я, направляясь к дверям.

— Это было бы замечательно, — расплылся в улыбке Мажеровский, по-своему поняв мое предложение. Но он зря улыбается, мой интерес весьма далек от проявлений такта и внимания.

Целительницу я перехватил у самых дверей. Придержав её за руку, я сказал: