более крупная и стойкая к повреждениям машина, к тому же очень удачно закрывающая все еще пустующую нишу оперативного танка, была принята на вооружение даже до завершения всего комплекса испытаний. Вот тысячу ПТ-1 «Красный Путиловец» и должен был произвести в наступившем году, помимо полусотни танков Т-24.

Так-то заказ на тяжелый танк мог быть и больше. Значительно больше. Однако завод совершенно провалил их производство в 1932 году, выполнив намеченный план в 100 единиц лишь на 40 %. И то после значительного упрощения конструкции этой боевой машины. Увы, но имевшийся на данном заводе станочный парк не позволял повторить конструкцию эталонного танка, что демонстрировался руководству страны. От той же длинноствольной полуавтоматической пушки А-19 на его орудийном производстве шарахались, как черти от ладана. Но при этом передать заказ на их изготовление заводу № 8 имени Калинина, производившему практически сходные по конструкции зенитные пушки Лендера, откровенно душила жаба, так как тот относился к другому тресту. Потому на машины первых партий временно согласовали монтаж таких же 76-мм «окурков», что устанавливались на легкие Т-26. Это был один из множества примеров того, как развившаяся в СССР до небывалых высот бюрократия и соперничество всевозможных «группировок», самым пагубным образом влияли на укрепление обороноспособности страны.

Даже внутри созданного в 1932 году Всесоюзного треста специального машиностроения, контролировавшего всю танковую промышленность Советского Союза, царила отнюдь не сплоченная работа вошедших в него предприятий. Каждый старался тянуть одеяло на себя, при этом обвиняя всех прочих в неисполнении своих обязанностей. И на всё это накладывалась до сих пор не решенная проблема с броневой сталью. Каких-либо прорывных результатов в этой области, ни Ижорский завод, ни Мариупольский, продемонстрировать так до сих пор и не смогли, отчего максимально допустимой в изготовлении считалась броня толщиной в 30-мм. Из нее и делали корпуса Т-24, что уж точно не соответствовало взглядам того же Геркана на бронезащиту танка качественного усиления. Но руководство УММ дало добро при условии монтажа по бортам дополнительных, прикрывающих катки и гусеницы, 12-мм экранов, поскольку даже мелкосерийное производство бронекорпусов, составленных из нескольких слоев брони, оказалось невозможно на имеющихся мощностях. Слишком уж огромное количество ресурсов требовалось привлечь для подгонки складываемых друг с другом листов, отчего был совершенно сорван изначальный план выпуска данных машин. Более того, от наклонного лобового броневого листа также пришлось отказаться в пользу такой же конструкции носовой части, какая имелась у Т-26. Лишь так вышло довести бронезащиту до приемлемых характеристик, нарастив ее на двух образовавшихся вертикальных участках до 60-мм путем приклепывания дополнительного 30-мм бронелиста к основному такой же толщины, поскольку в этом случае их точной подгонки не требовалось совершенно. Да и размеры там были на порядок меньшие, нежели у бронеплит иных проекций. В общем, при постановке производства новейших боевых машин шло максимально допустимое упрощение их конструкций в угоду производственным возможностям заводов с одновременным понижением боевых характеристик самих танков. Но даже это не особо помогало при спущенных сверху производственных планах.

— А от меня-то вы чего ожидаете? — совершенно оправданно возмутился Геркан, когда его пригласили явиться на встречу с целой делегацией, если не недругов, то недоброжелателей точно. То есть почти со всем руководящим составом завода № 174. Своим человеком в их среде, и то уже с натяжкой, мог считаться разве что Гинзбург, занимающий должность главного инженера, который уже не первый месяц вынужденно исполнял роль посредника, обеспечивавшего связь заводских с новым несговорчивым военным приемщиком. — Адресуйте свои многочисленные претензии собственным сотрудникам, отвечающим за входной контроль качества поступающей на завод продукции. Если они, не глядя, пропускают на склад сплошной брак, а после вы пускаете этот самый брак в работу, это исключительно ваша проблема. И если вы не желаете делать свою работу хорошо, то я свою службу несу на совесть. Потому даже не надейтесь, что хоть один неисправный или некомплектный танк убудет с территории завода в какую-либо войсковую часть. — Да, Калиновский точно знал, что делал, когда отсылал Александра на новую должность. Откровенно обиженный на тех, кто фактически украл у него проекты обоих танков, Геркан принялся зверствовать с самого первого дня вхождения в свои новые обязанности. Из отгрузочных ведомостей мгновенно исчезло такое понятие, как «условно принятый» танк, а вся свободная площадь завода начала забиваться бракованной продукцией — то есть небоеспособными танками Т-26.

— Да как вы не понимаете, товарищ Геркан! Нет отгрузок — нет оплаты за сданные танки! Соответственно, нечего выплачивать рабочим! Не на что покупать продукты питания в столовую и в кооперативный магазин! Вы хотите оставить тысячи людей без средств к существованию и обречь их на голодную смерть что ли? Так они не станут ждать такой участи! Уволятся все, и некому станет собирать танки! И что дальше? — аж всплеснул руками Константин Карлович Сиркен, директор завода и по совместительству заместитель председателя Всесоюзного треста специального машиностроения. Вынужденно занимая одновременно две должности, он зачастую отсутствовал в Ленинграде, что самым пагубным образом сказывалось на функционировании нового, еще только налаживаемого, производства. Вот и сейчас Сиркен примчался из Москвы всего на один день лишь после того, как завод в марте месяце не смог сдать армии вообще ни одного Т-26, что грозило очень серьезными разбирательствами.

— Все я прекрасно понимаю! А вот вы, похоже, ничего не понимаете! Проявляете, так сказать, политическую недальновидность! — произнес очень страшные слова краском, поскольку страну последние 5 лет то и дело сотрясали одно громкое политическое дело за другим. — Привыкли все считать исключительно деньгами! А я же считаю жизнями красноармейцев! Советских людей! Которые, несомненно, будут потеряны, коли случится нападение на нашу советскую родину, а активно выпихиваемые вами за ворота завода танки так и не смогут сдвинуться с места или же произвести хоть один выстрел! Вот вы знаете, какое количество Т-26, из числа произведенных в прошлом году, все еще относятся к 1-ой категории годности, то есть не требуют ремонта? А? Знаете? — аж приподнявшись со своего стула и, как бы нависнув над прочими участниками совещания, «пошел в наступление» военный приемщик. — Так я вам скажу, коли вы не в курсе! Из 1081 танка боеготовыми остаются лишь 427! Менее половины! И в данной, не побоюсь этого слова, катастрофе имеется только и исключительно ваша вина, товарищи танкостроители! Своими действиями вы самым активным образом подрываете обороноспособность страны! Да так, как не мог бы мечтать напакостить ни один вражеский шпион! Если только вы сами не являетесь этими самыми шпионами и не ведете политику скрытого целенаправленного вредительсва!

— Я бы попросил вас выбирать выражения и не разбрасываться громкими, но при этом ничем не подтвержденными, словами! — тоже вскочил со своего места раскрасневшийся лицом Константин Карлович способный