– Да, не верю. Но зато тебе сразу станет легче, если ты будешь знать, что я за тебя не выйду.

Легче, конечно, ему не стало, напротив, внутри даже появился неприятный осадок. Принять ее предложение было бы недостойно и неблагородно.

– Если у тебя будет ребенок, я женюсь на тебе.

– Пф, – фыркнула Лана.

Что за чудачества? Неужели она против?

– Лана, ты выйдешь за меня, так поступают все женщины.

– Пф.

Вот упрямая чертовка! Но какая она все-таки очаровательная, просто прелесть! Одно ее слово, а против ничего и не возразишь. И глупо, и смешно. И ничего нельзя поделать.

– Нет, ты должна выйти за меня.

– Не выйду, отстань. – Она упрямо выставила вперед подбородок, но в ее мимике было столько очарования, что сердце Лахлана сразу растаяло. Он принялся ее уговаривать:

– Послушай, дорогая, что тогда с тобой будет? Не замужем! С ребенком на руках! Тебя будут избегать, ну сама понимаешь, о чем я говорю.

– Какой ужас! А впрочем, все это чепуха!

От удивления Лахлан не знал, что сказать. Как ни был он далек от реальности, но о тяжелых судьбах одиноких матерей, живущих в Лондоне, он знал не понаслышке. Да и не только в Лондоне.

– А где ты будешь жить?

– У моего отца с моей сестрой Сюзанной. Она одна воспитывает дочку. Мужа у нее нет. Мы будем растить детей вместе.

Лахлану это сразу не понравилось. Она принадлежала ему, она доверилась ему…

Но тут он вспомнил о своей скорой смерти. Согласно предсказанию, он должен был умереть через девять месяцев.

Ему стало невыносимо тяжело. Неужели ему не суждено увидеть своего сына? Он не сможет даже подержать его на руках, приласкать его…

Лахлан попытался утешить себя мыслью, что пока никакого ребенка нет и, скорее всего, не будет. Так что горевать ему, в сущности, не о ком. Рассуждать об этом было легко, но на душе у него по-прежнему было невыносимо тоскливо. Ведь все могло быть иначе: через девять месяцев у него мог бы родиться сын… Ладно, пусть даже так. Но все равно ему не быть вместе с Ланой. В любом случае через девять месяцев его прах будет покоиться в холодной могиле, а его душа – корчиться в муках в адском пламени.

Оставалось одно небольшое утешение. Учитывая Ланин удивительный дар, он, может быть, будет встречаться с ней и общаться и после смерти. Но это, скорее всего, будет совсем другое общение.

Лахлану страшно захотелось, чтобы после его ухода Лана не испытывала нужды ни в чем, чтобы она жила спокойно, в полной безопасности. Тем более если она останется не одна. Он сделает все, что в его власти, чтобы ее обеспечить, а для этого прежде всего надо было на ней жениться. Пусть ради этого ему придется нарушить клятву. Одним грехом больше или меньше, какая разница. Все равно это никак не влияло на его положение – безвыходное и безнадежное.

– Хорошо, давай все как следует обсудим завтра утром.

Как ни хотелось ему снова заняться с ней любовью, но тяжелые мысли отбивали всякое желание.

Лахлану хотелось удержать ее возле себя, чтобы она была с ним. Пока это было еще возможно.

Его внутренняя тревога не прошла незамеченной. Не говоря ни слова, Лана с таким удивительным тактом и теплом, на которые способна далеко не каждая женщина, положила голову ему на плечо и обняла его рукой, что на сердце у Лахлана сразу стало легче. Его волнение моментально пошло на убыль, его дыхание стало ровным и мерным, он явно успокоился.

Ей было немного совестно: она соблазнила его, выполнила то, что задумала давным-давно. Но шепот совести утонул в потоке захватившей все ее существо радости.

Как кстати подвернулся тот пьяный негодяй, который попытался овладеть ею силой. А дальше все было очень просто и даже совершенно безболезненно. Сколько раз взрослые женщины говорили ей о первой ночи: о том, что это бывает больно и даже течет кровь. Но Лана всегда была уверена, что у нее с Лахланом все будет иначе: никакой боли, никакой крови, и все действительно прошло просто восхитительно.

Зачем ее только пугали? Их слияние было волшебным, полным еще не изведанного блаженства. Она даже не представляла, как это чудесно. Как он ее ласкал, дразнил, сводил с ума! Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала, когда он ее взял. И она вобрала его в себя полностью, они стали так близки, что невозможно уже было быть ближе, она как бы перенеслась в иной, волшебный мир, совершенно не имевший ничего общего с обычной реальностью. Более того, в эти пленительные мгновения Лана чувствовала власть над ним. Она видела, как он теряет самообладание, и это ощущение своей собственной силы и могущества, пожалуй, осталось ее самым лучшим и самым сильным воспоминанием.

Удивительное дело, она могла им управлять! Лану переполняло восторженное осознание своей власти над ним и решимость впредь этой властью пользоваться.

Нет, нет, их любовь не могла закончиться на этом!

Они и впредь будут вот так встречаться, чтобы любить друг друга.

Несмотря на его явное нежелание иметь детей, Лана взялась за дело с излишним пылом. Да, она его соблазнила, она завладела им, но она не видела в этом ничего плохого. То, что случилось, должно было случиться, и она ничуть не сожалела о содеянном. Напротив, Лана уже мечтала о повторении и с замирающим сердцем предвкушала будущие моменты их блаженного слияния. Ей даже захотелось все повторить прямо сейчас.

Но тут до ее слуха долетел храп Лахлана, и она беззвучно рассмеялась. Ладно, не надо торопиться, у них еще много времени. Как же он расхрапелся! Видимо, от усталости. Да, она заставила его поработать!

Она сумела подчинить его себе. Но все мужчины нуждались в мудром руководстве, особенно сильные, упрямые и своевольные. Как же она ловко его победила, он даже ничего не заметил!

Лана облокотилась о локоть и вгляделась в его лицо. Странно, но во сне он выглядел моложе, наивнее и беззащитнее. Почему раньше она не замечала, что у него губы, как у ребенка, такие же пухлые и розовые. А какие у него длинные ресницы! А его черные кудри – ей захотелось их пригладить.

Она целиком отдалась сладким мечтаниям. Мечтать и грезить было легко и приятно, особенно под еле слышное потрескивание дров в очаге. Будущее рисовалось ей уже не грозным и страшным, а светлым и радостным. Ею овладела легкая дрема, и она уже была готова отправиться в сладкий мир снов, суливших ей продолжение ее грез наяву, как вдруг дверь еле слышно стукнула. Кто-то пытался тихо к ним войти. Затем послышался металлический лязг. Этот неизвестный теперь, по-видимому, отодвигал ножом дверную задвижку. Дверь скрипнула, поддалась и открылась.

Но Лане совсем не было страшно, ведь рядом с ней был Лахлан. Она с любопытством ждала, что же будет дальше.

В комнату вошла огромная бесформенная тень, отдаленно напоминавшая привидение. Как бы это ни было смешно, но шутка, пожалуй, зашла слишком далеко. Лана встревожилась и уже хотела было толкнуть Лахлана, чтобы он проснулся, но вдруг встрепенулась и напряженно прислушалась.