И тут Уилл вспомнил о расписании занятий, которое он стянул из комнаты сестры.

Он побежал наверх к корзине с грязной одеждой, молясь, чтобы мать еще не успела выстирать его вельветовые брюки. Они все еще лежали там, под накопившимся за несколько дней ворохом белых трусов и несвежих носков в ромбик. Школьные занятия были не единственной вещью, которую забросила его мать благодаря кризису, спровоцированному Вайолет.

Уилл выхватил из кармана список курсов и поспешил обратно в кабинет отца, где тот слегка поворачивался в кресле, кусая себя за щеку.

– Вот ее расписание. Здесь не указана ее специальность. Только предметы, которые она посещала. Держи, – сказал Уилл, протягивая листок отцу.

– Держи сам и читай мне названия. Я поищу каждый предмет на сайте университета.

– ENG393.

– Это занятия по английскому. Там есть что-то похожее на науку?

– BIO220?

– Это биология, хорошо. Хотя пароль «biology» не подходит. Еще что-нибудь?

– GLG293?

– Геология. Избранные разделы. Вот какая у Роуз была новая специальность. Теперь я вспомнил.

Внезапно Уилл тоже вспомнил. «Роуз, прости, конечно, – смеясь, сказала его мать. – Но я этого просто не понимаю. Правда не понимаю. Где ты собираешься работать? В нефтяной промышленности? Ты знаешь, что тебя могут отправить в какой-нибудь Нигер? В какую-нибудь примитивную богатую нефтью страну за восемь тысяч километров от твоих любимых стоек с косметикой «Clinique»?

– Ха! Я вошел! – воскликнул Дуглас, торжествующе хлопнув ладонью по столу.

– «Геология» оказалась паролем? – Уиллу все это казалось неправильным.

– Нет. Им оказался код курса, который ты мне назвал: GLG293.

– Серьезно? – Уилл нахмурился. Еще секунду назад он был готов поставить свою жизнь на то, что пароль Роуз носит сентиментальный характер. В конце концов, любимый предмет все-таки оставался предметом. Очевидно, люди не используют пароли, напоминающие им о дедлайнах и обязательных делах; они выбирают человека, место, день рождения любимого – какую-то стрелу, которая пронзает их воспоминания.

Цингуломания: сильное желание держать человека в своих объятиях.

– О нет, – простонал Дуглас. – Нет, нет, нет, нет.

У Уилла на голове зашевелились волосы. Его руки онемели в плечах.

Он понял, что случилось, едва взглянул на экран. Целые страницы выделенных жирным неоткрытых писем. Сотни писем. Может быть, тысячи. Все – от личных сообщений до спам-напоминаний, что на «Фейсбуке» ее ждут непросмотренные запросы на добавление в друзья.

– Как давно она перестала открывать письма? – спросил Уилл.

Но он уже знал ответ. Непросмотренные письма начали копиться больше года назад, когда Роуз «сбежала». Теперь Уиллу придется думать об этом именно так – с кавычками, которыми выделяются слова в условном, ироническом значении. Справочник по английскому, которым они пользовались с мамой, имел для них особое название – «scare quotes», «пугающие кавычки». Уиллу этот термин всегда казался странным, но теперь, в ледяном хаосе отцовского кабинета, он, наконец, понял его смысл. Не было ничего, совершенно ничего более пугающего, чем слово, которое тебе нужно поставить между палочками и дистанцироваться от него.

Вайолет Херст

Услышав предрассветный шум, Вайолет решила, что во всем виноват какой-нибудь новенький. Последние несколько дней пациенты поступали в Фоллкилл постоянно – может быть, это все полнолуние. Но куда вероятнее, все отравились одной партией паршивых, непредсказуемых стимуляторов.

Какой бы ни была причина, продолжавшие поступать люди были либо в настолько глубоком кататоническом кризисе, что их кормили с ложки и мыли губкой, либо в опасном маниакальном состоянии, лишенные сна, из-за чего им казалось, что на них охотятся ради забавы. Вайолет услышала топот больничной обуви и решила, что переполох вызван каким-нибудь незадачливым искателем медикаментов. Она уткнулась лицом в матрас и зажала уши ладонями. Только утром она узнала болезненную новость.

Джослин, Коринна и Хелен сгрудились вокруг одного стола. На их подносах лежали оладьи, которые все в больнице называли «песочными» из-за их текстуры. Ситуацию не улучшало и то, что кленовый сироп, с которым их подавали, больше напоминал соевый соус. Вайолет перекинула ногу через скамейку и присоединилась к остальным.

– Ты уже слышала? – спросила Коринна.

Вайолет сделала глоток бледного чуть теплого кофе и покачала головой. Глаза Джослин расширились. Она перестала посасывать кончики своих волос.

– Эди пыталась покончить с собой.

Желудок Вайолет свело спазмом. «Что?» – возможно, спросила она.

– Я спала, – рассказала Хелен. – А Эди вырвала спираль из своего блокнота и сделала себе острым концом огромный надрез на руке. Она нажимала так сильно, что перерезала даже часть вены. Когда я проснулась, кровь была повсюду.

Взгляд Вайолет упал на стакан Джослин с томатным соком, который вдруг показался ей слишком остро пахнущим и слишком кровавым.

– С ней все в порядке?

Хелен пожала плечами и обхватила себя руками.

– Они всегда отвечают, что да.

– Она не в палате? – Слова Вайолет подрагивали на согласных. Услышав себя, она поняла, что пытается не заплакать.

Глаза Джослин, как у феи Динь-Динь, были широко распахнуты.

– Мы думаем, ей где-то накладывают швы.

Вайолет почувствовала необъяснимую злость. Ей была дорога Эди, но внезапно она почувствовала, что между ними не могло быть крепкой связи. Несмотря на все, что было между ними общего, суицидальные наклонности в это число не входили. Вайолет тянуло к наркотикам и саллекхане, потому что они казались единственным способом покончить с жестокостью матери. Вдали от Джозефины жизнь казалась возможной, даже захватывающей. Вайолет хотелось жить. Именно это и делало ее аномалией в Фоллкилле. Ей были дороги Эди и Коринна, но ей не было места среди них. Ей нужно было выбираться оттуда.

В кабинете терапевта Вайолет потребовала, чтобы та рассказала ей о стадии рассмотрения ее заявления на выписку.

– Мне нужно кое-что уточнить по твоему делу с несколькими коллегами, – сказала Сара-певт.

Вайолет с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза при упоминании о ее деле. В него попадало все: что она ела, что говорила, как выглядела, с кем разговаривала. Люди целыми днями наблюдали за ней и что-то строчили.

– Но мне лучше! – настаивала Вайолет. – Никаких флешбэков из-за ЛСД. Никакой потребности причинять себе боль. Насколько мне известно, никто не выдвигает против меня никаких обвинений из-за Уилла.

– Я слышу тебя, – сказала Сара-певт. – Но тебе нужно спокойно подождать, пока не закончится оформление документов. Ты сможешь это сделать?