– А в тебе открываются всё новые и новые грани. – Виктор довольно улыбнулся, а я лишь помотала головой, театрально закатив глаза. Граней у меня предостаточно, я тот ещё гипердодекаэдр.

На регистрации я с какой-то детской радостью наблюдала, как служащие аэропорта рассматривают мой новый паспорт, сравнивая фото в нём со мной. Я действительно чувствовала себя новым человеком, будто даже дышать стало легче, а тело кажется невесомым. Наверно это было состояние счастья, в котором я продолжила пребывать пока спала в самолёте, на соседнем кресле с Виктором, в машине, пока мы ехали до его дома, и в своей комнате, наслаждаясь состоянием новизны ощущений.

– Хватит его наглаживать. – Шмель с нетерпением ждал, когда я уже соберусь, чтобы отвезти в больницу, где будет проходить моя ординатура. Это хотел сделать Виктор, но за завтраком, который мы уже традиционно проводили вместе, а именно: я, Виктор, Шмель и Куся, каждый на своей стороне стола, ему позвонили, и он с какой-то усталостью на лице пожелал мне удачи, и быстро натянув идеально наглаженный пиджак, ушёл.

– Ты не понимаешь. Похоже в твоей жизни не было ни одного важного мероприятия, к которому ты бы готовился, понимая, что от этого зависит твоя судьба.

– Было.

– И какое? – Поинтересовалась, оторвавшись от своего занятия, уставившись на няньку, замерев с утюгов в руке.

– Суд. – Слова застряли в горле, и я, глупо улыбнувшись, вернулась к наглаживанию брюк.

У меня в запасе было два часа, но этого было катастрофически мало, чтобы произвести правильное впечатление. Виктор тонко намекнул, что в больнице я блатная и это никак не изменить, поэтому придётся побороться, чтобы меня воспринимали всерьёз. Очень кстати пришлись подарки от Стеллы, которая купила все понравившиеся мне во время нашей прогулки по магазинам вещи и прислала на днях. В записке она написала, что теперь я ей должна как минимум ещё один поход по магазинам, а я и рада, только финансовый вопрос меня напрягает и об этом придётся поговорить с Виктором. Но это позже, а пока я наглаживаю бежевый брючный костюм, который должен выглядеть идеально, а Шмель пыхтит, не понимая, почему я делаю это сама, когда в доме есть три помощницы.

С ними я познакомилась, когда мы вернулись. Мне представили их днём, когда я, наконец отоспавшись, выползла из своей комнаты. Оказалось, что перед тем, как привезти меня в свой дом в первый раз, Виктор всем им дал оплачиваемый отпуск, который закончился как только я уехала. Знакомство прошло смазано и странно. На меня смотрели как на диковину или инопланетянку, но по крайней мере я не заметила неприязни или недовольства. Всякое бывает. Виктор мужчина видный, состоятельный, мало ли какие у кого на него планы. Да и представил он меня не как гостью, а жильца с полным карт-бланшем, завуалировав всё это во фразе: «Относитесь к Нике как к полноправной хозяйке этого дома». Я ещё не отошедшая ото сна не сразу обработала сказанные им слова, которые текли по извилинам тягучей субстанцией, застревая на поворотах. А потом он просто встал и ушёл, закончив свой обед, оставив меня наедине с тремя незнакомками, которые улыбались мне так же глупо, как и я им. Марина – стройная жгучая брюнетка, с тёмно-карими глазами, белоснежной кожей и веснушками на лице лет сорока, заведовала кухней и сразу уточнила мои вкусовые предпочтения. Её одухотворила новость о том, что на диетах я не сижу и ем практически всё, но маленькими порциями, за исключением грибов и в особенности шампиньонов, на которые у меня аллергия. Ольга, пышнотелая, голубоглазая хохотушка с рыжими волосами лет тридцати и Олеся, похожая на модель с подиума, с русыми волосами, умело покрашенными у корней в приглушённо-розовый цвет, красиво сочетающийся с бирюзово-голубыми глазами и золотистой от природы кожей, лет двадцати пяти, отвечали за порядок в доме. По моим наблюдениям Марина была буфером между столь разными Ольгой, матерью троих детей, и Олесей, живущей в своё удовольствие. С ними в доме появился шум и суета, которые первое время напрягали, и я постоянно сбегала на улицу. Первой, с кем я нашла общий язык стала Олеся. Мне безумно понравилось её окрашивание, и я попросила телефон мастера, которая оказалась её девушкой. Шмель, дежуривший поблизости, чуть не поперхнулся сигаретой, когда услышал эту интересную подробность, и скорее всего мысленно изматерился. С Ольгой было сложнее, она мне постоянно выкала, что я категорически всем запретила делать, и в моём присутствии что-то роняла. Но и с ней мы поладили, когда я подсказала хорошее средство от боли в ушах для её сына, которого она как-то взяла с собой на работу. Куся и Шмель на это время куда-то спрятались, оставив меня одну справляться с трёхлетним деспотом по имени Семён. Мы поладили, особенно он оценил сказку о строении нервной системы, вырубившись на третьей минуте повествования. В этот момент нас и застукал Виктор, заехавший на обед. Марина по секрету сообщила, что до моего появления Виктор только завтракал дома.

– Ты любишь детей? – Спросил полушёпотом, нарезая свой стейк, расположившись на обед за столом в гостиной, пока я нянькалась, следя, чтобы ребёнок не свалился с дивана.

– Мне интересно за ними наблюдать. Никогда раньше не приходилось оказаться так близко к ребёнку.

– У тебя хорошо получается. О своих не думала?

– Думала. Не была уверена, что захочу когда-нибудь родить. Хотела состояться как врач, прежде чем заводить ребёнка, а на это требуются долгие годы. Я не хотела, чтобы мой ребёнок был предоставлен самому себе с раннего детства, как это было с… со мной.

– Ты хотела сказать брошен. Точнее брошены. У тебя есть брат или сестра.

– Был брат. Он умер. – Пришлось сказать полуправду. Сколько ещё этой полуправды у меня получится скормить Виктору, сдерживая его неуёмный аппетит изучения моей жизни.

– Неужели ни разу за всю жизнь не проявлялся материнский инстинкт?

– Повода не было.

– Точно не было? – Виктор странно посмотрел на меня, положив приборы на тарелку.

– Ты сейчас о чём? – Такое его выражение лица мне не нравилось, слишком суровое и холодное, давящее.

– Хочу понять степень нанесённого урона. – Виктор перевёл взгляд на спящего ребёнка и продолжил, вернув его на меня. – Ты не была беременна от него? – Смотрел, будто прицелился, а у меня дыхание спёрло. Странную тему для разговора он выбрал, тем более сейчас, когда рядом малыш. Хотя я понимала, что не случайно именно так, когда я не могу вспылить.

– Нет. – Выдавила, преодолев ком в горле. Если бы не присутствие ребёнка, наверно психанула и устроила стандартный приступ истерики. Нет у меня сил терпеть постоянное вмешательство в прошлое, это вытягивание нитей, проходящих сквозь моё тело, цепляющихся за него своими узлами.

– А если бы была, оставила ребёнка?

– Для оплодотворения день был не подходящий. В этом мне повезло и задумываться над подобными дилеммами не пришлось. Такой ответ устроит? – Вполголоса, но зло, несмотря на то что может последовать отдача.

– Более чем. – Виктор как ни в чём не бывало вернулся к обеду, оставив меня в непонятном подвешенном состоянии после своего мини допроса.