— И тебе спасибо, Андрюша, за прочитанную мне лекцию о пользе разделения труда! — рассмеялся тот, покидая каюту. — В соответствии с твоей теорией ты сейчас можешь заниматься чем хочешь, как и положено человеку свободной профессии, а вот мне, хочешь не хочешь, а надо принимать решение о маршруте нашего дальнейшего плавания. И сие от меня не зависит. Этим-то я и зарабатываю свой хлеб насущный…

— Успеха тебе, и не забудь вечерком заглянуть ко мне в каюту.

— Непременно! Вот этого я как раз никак и не забуду.

* * *

Однако уже через пару часов Беллинсгаузен опять появился с картой в каюте Андрея Петровича.

— Надо бы посоветоваться с тобой, — озабоченно сказал он, — ведь больше, как сам понимаешь, не с кем.

Андрей Петрович убрал бумаги, с которыми работал, освобождая стол, и Фаддей Фаддеевич снова развернул на нем уже знакомую карту. Но, не начиная разговора, стал пристально вглядываться в нее.

— Смотри, Андрюша, какая получается петрушка, — наконец начал излагать свои мысли сомневающийся Фаддей Фаддеевич. — Вот здесь, севернее пятнадцатой широты южной, находится Сердитое море[34], а южнее, между восемнадцатой и девятнадцатой широтами — Опасный архипелаг[35]. И хотя к острову Таити, воспетому Куком, и другим островам этого района Тихого океана проходило много судов разных стран, но пространство между ними примерно по шестнадцатой параллели так до сих пор и осталось не обследованным. И, как мне кажется, капитаны, суеверные как и все моряки, от греха подальше просто-напросто обходили его стороной, пугаясь устрашающих названий, данных голландским и французским мореплавателями.

— Вполне возможно, Фаддей, — подтвердил Андрей Петрович, внимательно рассматривая карту. — Во всяком случае, атолл Екатерины я открыл вот здесь, — и он поставил карандашную точку у западной оконечности Опасного архипелага.

— Что же ты не покрутился вокруг? — искренне удивился Фаддей Фаддеевич. — Ведь там можно было найти еще и другие неизвестные острова!

— Во-первых, — улыбнулся тот, — у меня не было такой прекрасной карты, как у тебя, а, во-вторых, мне было как-то не до этого. Я должен был как можно быстрее достичь Южного острова Новой Зеландии и желательно остаться при этом незамеченным. Ведь и остров-то я открыл совершенно случайно только потому, что сознательно шел несколько восточнее от проторенного пути, не желая встретить кого-либо по пути.

— Так каково же твое мнение по поводу моего плана, мореход?

— Ты совершенно прав, Фаддей. Надо сейчас идти на север, несколько отклоняясь к востоку, а затем, достигнув шестнадцатой параллели, идти вдоль нее на запад, собирая в лукошко грибы. Всего-то и дел, мореплаватель…

— Все у тебя, как всегда, просто, грибник! — улыбнулся капитан, довольный поддержкой друга. — Ты утвердил меня в правильности моего выбора, за что тебе огромное спасибо. Нам действительно некогда плутать по океанским просторам, отыскивая иголку в стоге сена. Ведь впереди у нас главная цель — летняя Антарктика. И ты прав — пришло время собирать грибы в лукошко Отечества.

* * *

Прогнозы и расчеты друзей оказались удивительно удачными. Шестнадцатая параллель прямо-таки кишела островами, как, по образному выражению Андрея Петровича, роща в грибной сезон. Не успевали подойти к одному острову, как с салинга был виден другой, а то и третий.

— Ты истинный провидец, Андрюша, настоящий вещун! — никак не мог успокоиться от столь долгожданной удачи Фаддей Фаддеевич.

— Да мы же ведь вместе с тобой определяли маршрут поисков, Фаддей, забыл, что ли?

— Э нет, не путай Божий дар с яичницей! Ты предрекал мне большие открытия еще на рейде Копенгагена, в самом начале нашего плавания. И если ты забыл об этом, то я прекрасно помню и буду помнить до конца дней своих. Такие вещи, Андрюша, не забываются!

Это были многочисленные низменные коралловые острова с лагунами внутри них, атоллы, окруженные опасными для мореплавания подводными рифами. В этом коралловом архипелаге острова со стороны моря выглядели так: у воды в основном кораллы красного цвета, несколько выше более бледные, а потом куски кораллов и пустые раковины, превращенные солнечным зноем в известь, совершенно белые. Далее зеленеющая трава, кустарники и необыкновенно живописные деревья тропического климата.

Более десятку открытых русскими мореплавателями островов давали имена, как правило, героев Отечественной войны 1812 года, еще свежей в памяти народа: князя Волконского, фельдмаршала князя Барклая-де-Толли, генерала Ермолова, фельдмаршала князя Кутузова, генерала Раевского и ряда других военных и государственных деятелей.

Большинство из них были необитаемыми, но на тех, где росли высокие кокосовые пальмы, селились и туземцы. Это подтверждало мнение мореплавателей, ранее посещавших подобные острова, о большом значении этих экзотических деревьев в жизни их аборигенов.

Однако встречи с местными жителями складывались по-разному, и далеко не всегда так, как хотелось бы.

* * *

Подойдя к одному из островов, Беллинсгаузен на ялике, взяв с собой Андрея Петровича, художника Михайлова и лейтенанта Демидова, направился к его берегу. Все офицеры и гребцы были вооружены на случай неприязненных поступков островитян.

Когда подошли к берегу, на который накатывались волны океанского прибоя, поднимая тучи брызг и затрудняя выход на него не без опасения повредить гребные суда о подводные коралловые рифы, то к этому месту сбежалось до 60 мужчин с набедренными повязками, число которых непрерывно увеличивалось. Все были вооружены длинными копьями, как и женщины, стоявшие поодаль у леса, от пупка до колен обернутые тонкой рогожей.

Как только шлюпка приблизилась, чтобы пристать к берегу, туземцы с ужасным криком и угрозами замахали копьями, препятствуя этому. Капитан стремился склонить их к миру, бросая на берег подарки. Те охотно брали брошенные им вещи, но допустить их к берегу не соглашались.

— Вот наглецы! И что прикажете с ними делать?! — возмутился Фаддей Фаддеевич, теряя терпение.

— Да я сейчас бабахну из ружья поверх их голов, и все дела! — успокоил его Андрей Петрович.

При выстреле все испугались: женщины и некоторые из молодых людей отступили подальше в лес, а прочие присели. Видя же, что никакого вреда им не причинено, они приободрились, но после при каждом выстреле приседали и плескали на себя воду, а потом дразнили моряков и смеялись над ними, что те, мол, никакого вреда сделать им не могут.

— Сразу видно, что о смертоносном действии огнестрельного оружия им не ведомо, — усмехнулся Фаддей Фаддеевич. Да и откуда, собственно говоря, о нем им знать, ежели их остров до нас не посещал еще ни один европеец.